Президент подскочил к столу, позвонил:
— Слушай, Влад. Я вот что вспомнил сейчас. Похоже, ты сильно пролетел со своим стариком. Да просто обвел он тебя вокруг пальца… Что? Как это не телефонный разговор? Кто это меня может слушать, ты что?…А-а, тебя могут слушать. Ну, зайди.
Владимир Владимирович обхватил голову руками и истерически захихикал. Нет, видел бы кто-нибудь, чем он сейчас занимается. Кино и немцы. Но тут же взял себя в руки. Любой непонятный вопрос нужно решать оперативно. Любое дело нужно довести до конца, несмотря на его внешнюю бесполезность, и суметь выкачать из него максимум пользы. Дотошное следование этим азам агентурной работы помогло Путину сделать то, что после Андропова, а тем более после краха коммунизма и демократизации всей страны, казалось, невозможно повторить — сделать Кремль десятым отделом КГБ, а себя руководителем ядерной сверхдержавы.
Бесшумно открылась дверь. В кабинет вошел Сурков, поздоровался. По приглашающему жесту хозяина сел за приставной столик. Так как съемочной группы российского телевидения в кабинете не было, Президент не стал утруждать себя пересадкой на противоположный фланг, — нос к носу, глаза в глаза, чтобы собеседник чувствовал себя в полуметре от хозяина кабинета под давящим взглядом, как уж на сковороде. Проломить личное пространство, порвать ауру, заставить собеседника ерзать, опускать глаза, отворачивать голову, задерживать дыхание. Кстати, помощник напоминает очередному посетителю в приемной перед самым заходом, что шеф не любит запаха сигарет, дезодоранта, пота, гнилых зубов, ментоловых таблеток, вчерашнего похмелья, а особенно, чтобы от мужика пахло как от бабы. И пусть все россияне видят, с какими мямлями Президенту приходится иметь дело.
Суркова давить морально не было нужды. Он и так за эти три дня килограммов десять сбросил. Сидел и страдальчески смотрел на шефа.
— Понял, Владислав, в чем мы с тобой прокололись? — бодро спросил Владимир Владимирович. Заворготделом сморщил лоб, но, похоже, не нашел в голове вообще ни одной мысли. Молча, отрицательно покачал головой.
— Эх ты, филолог хренов. Значит, Хранитель с Лениным разговаривал? А ты посчитай, сколько ему лет тогда должно быть. Минимум сто. А где ты видел в России столетнего мужчину? Нет у нас таких. Есть какая-то рекордсменка-старуха, ей 103 года. Так она на инвалидной коляске в коме катается. А твой старик сам ходит и выглядит как персик. Ну, что молчишь?
— Вы все правильно сказали, Владимир Владимирович, — обреченно прохрипел Сурков, — Ну, в смысле, возраста. Хранитель ведь мне говорил, что эту рукопись ему внук к столетнему юбилею преподнес в подарок. Старику жизненную силу Камень дает. Его отец тоже Хранителем был, сто десять лет прожил. А дед — только девяносто. От холеры помер.