30 сентября я подписал приказ о переводе компании на работу в чрезвычайном режиме. Была усилена охрана и установлено круглосуточное дежурство всех технических служб и транспорта. Была создана оперативно-информационная команда, работающая в круглосуточном режиме. Мой коллега Анатолий Лысенко, спокойный и флегматичный, счёл эти меры излишне эмоциональными, но спорить не стал. И далее, в духе «работоголика», сделанное Анатолием заявление: «Режим может быть более мягким, с правом дежурства дома».
Чуть позже я собрал у себя в кабинете узкий круг руководства компании. На столе у меня лежал календарь. «До контрольного срока останется меньше недели. Как я предполагал, все события должны пройти в течение этих дней. Полагал, что это будет не главным действием, а его репетицией. Пока сказать трудно, но горящими днями, судя по всему, будут суббота и воскресенье».
1 октября, пятница, проходит достаточно нервозно, но особых потрясений не случилось. Немного увеличилось количество митингующих. Митинги были архаичными и немногочисленными, но злыми. Была попытка захвата агентства ИТАР-ТАСС. Она не удалась.
Игнатенко позвонил мне и пожаловался. Главный информационный центр страны охраняется десятком вахтёров. Попросил у министра МВД Ерина усилить охрану. В ответ получил отказ: «Нет ресурсов, не могу». «Это уж точно, – сказал я в ответ. – Моя милиция меня бережёт». Это не про нас. В милиции, часть которой перешла на сторону несогласного Верховного совета, имел место разброд, та же тенденция была и в десантных войсках. Утверждение, что за спиной Ельцина стоял монолит силовиков, было достаточно иллюзорным утверждением.
Я это испытал на себе, когда начались агрессивные действия 6–7 октября.
30 сентября я перевёл работу компании на круглосуточный режим. Я ориентировался не по слухам, а только по собственной информации ВГТРК. В той качающейся из стороны в сторону ситуации поступающая информация напоминала те же качели, смещающиеся то в одну, то в другую сторону. Я скрупулёзно всё просчитывал, советоваться по существу было не с кем. Людей, способных оценить тактику противостоящих, когда главенствующую роль играл силовой вариант, практически не было. Я был знаком с Грачёвым и Степашиным, правда, в тот момент он ещё был за пределами силового пояса. Руководство милиции и ФСБ на тот момент были страницами его будущей карьеры. А тогда – не более чем депутат Верховного совета, участник всевозможных оппозиционных действий демократического характера, противостоящих Хасбулатову.
Можно сказать, и министр МВД Ерин был доступен, но каждый из них свою собственную информацию держал в абсолютной тайне.