Мне, как правило, не возражали, принимая мою позицию как выгодную для властвующих. А дальше? Вопрос, конечно, интересный. А дальше шло испытание боем. У каждого властвующего было окружение или свита приближённых к нему. И бои за свободу и независимость я вёл прежде всего с этим окружением.
Свита короля – на то она и свита, потому как каждый значимый в ней хочет стать королём. Но, даже понимая, что всё это вряд ли свершится, стараться употреблять свою значимость по максимуму. Потому и вмешивается без стеснения не пойми куда. Король считает это баловством, посему и судит приближённых нестрого. А приближённым нестрогость короля добавляет наглости. Вот в чём причина вечных завихрений в отношениях с приближёнными к власти. В таких, как ты, желающих вырваться в свободный полёт, они видят угрозу своей властности. И унижение таковых доставляет им высшее наслаждение. Странное ощущение – сменилось несколько эпох. Размышляю об этом не на правах пережившего эти эпохи, не в качестве наблюдателя, а участника самых разных процессов, поражающих удручающей похожестью в поведении чиновников. И неважно, какими опознавательными знаками обозначены этапы: социализм, развитой социализм, социализм с человеческим лицом, перестройка, капиталистический либерализм, неолиберализм, демократический консерватизм. Чиновник, пребывающий в коридорах власти, не претерпел сокрушительной эволюции наполнения сути – одно и то же, карьеризм. Тружусь не ради торжества сути своего дела, наполнения его смысловой значимостью, а ради карьеры. Продвинуться вверх по лестнице любой ценой. Что это: подтверждение постоянного кризиса власти или обретение философии нового времени?
Когда через твою жизнь проходит несколько эпох развития страны, ты невольно начинаешь сравнивать – когда было лучше, когда хуже. Всякое новое время надеется на своё превосходство, но…
В хрущёвские, брежневские и горбачёвские времена значимость Союза писателей была очевидной. Бесспорно, КГБ мешало нарастанию этой значимости в общественном сознании. Ибо оно начинало обретать силу вольнодумства. Оно, естественно, присутствовало во все времена. Вольнодумство во времена хрущёвской оттепели, брежневского застоя, горбачёвской перестройки было разным. Его параметры были иными. Но оно было. И на этом вольнодумстве держался авторитет творческих союзов. Сейчас, вспоминая эти времена, понимаешь, как мир творческой интеллигенции из значимого, ибо его значимость была выстроена ещё в сталинские времена, превращался в ничто. И то же самое Переделкино, городок писательских дач, был создан именно тогда. Власти было выгодно сосредоточить интеллигенцию – учёные это, или писатели, или художники – в одном месте, что бесспорно упрощало наблюдение за ними. Ибо в те времена КГБ имело специальное подразделение отслеживания повседневной жизни творческих союзов.