«Это они! Они!! О Господи!.. надо же!» — стучало в голове, а сердце прыгало в груди, как щенок — за любимой игрушкой в руке хозяина.
— Жутковатые, да? — по-своему оценив её ступор, тихо произнёс Григорий.
— Они… — Вера запнулась, переводя взгляд с одного рисунка на другой. — Они такие… реалистичные!
— Уголь и пастель, — снова истолковав замечание на свой лад, кивнул художник. — Такие рисунки ей всегда удавались, она и сангину любила, и карандаш. Люди на её портретах углём всегда были живые… ну, и монстры, как видите, тоже, — голос его дрогнул.
Вера посмотрела на парня:
— Она ведь раньше никогда такое не рисовала… верно?
— Не рисовала, — согласился Григорий и вдруг глянул на гостью с подозрением: — А вы… какие её работы вы ещё видели?
— К сожалению, никакие… — смутилась Вера. — Простите.
— Тогда откуда вы знаете, что она рисовала, а что нет? И как об этих рисунках узнали? Хотите купить, значит? А для чего? Может, улики скрыть?! Так не надейтесь, всё давно оцифровано!
— Какие ещё улики? — ошарашенная неожиданным наскоком, Вера стала тихонько отступать назад, к двери.
— Ну уж нет! — художник резво метнулся вперёд, отрезав её от выхода из мастерской. — Так просто вы отсюда не смоетесь!
Вот тебе и деловой адекватный парень! Вера развернулась, правая рука легла на браслет.
— Кто вы такая?! — яростно сверкая глазами, вопросил Григорий.
Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик… Пластинка соскользнула с запястья, светак метнулся вперёд и накрыл собрата художника, резко топя все жёлтые завихрения. Каптуш замер, вперив в пространство неподвижный взгляд, из открытого рта свесилась нитка слюны.
«Блин, перестаралась! — поняла Вера, аккуратно разглаживая смятые в кашу слои. — Практики давно не было…» Григорий закрыл рот и моргнул, возвращаясь к осмысленному существованию. Вытерев подбородок, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь. «Да ты просто раскашлялся, дружок, только и всего!»
— Извините! — виновато улыбнулся Каптуш. — Простыл, видно, где-то… — Он стал озираться по сторонам, явно не понимая, почему тут стоит.
— Ничего, бывает, — улыбнулась гостья.
Взгляд Григория наткнулся на микростолик с чайником:
— Может, чаю?
— Спасибо, с удовольствием!
Смущённый собственным поведением художник засуетился, разыскивая чистую чашку для гостьи.
— Сюда проходите, присаживайтесь, — он отнёс пакетики с чаем на большой стол, где лежали рисунки Дарьи, пододвинул Вере стул, а себе вытащил откуда-то маленькую, заляпанную краской табуретку.
Чашка наконец отыскалась, Григорий разлил кипяток и выставил кусковой сахар в коробке. Всё это время Вера осторожно продолжала контакт светаков, нащупывая информацию о покойной Кульковой, как вдруг Каптуш сказал, словно продолжая давно начатый разговор: