Майору стало стыдно за то, что он бежал. Он знал — он знал — что это был правильный приказ, но все равно ему было стыдно. И он знал, что его люди тоже это сделают. Он не знал, что могут сказать о сегодняшней работе инквизиторы, но генерал Рихтир поймет. Он бы знал, что у него не было другого выбора, кроме как…
Еще один шестидюймовый снаряд вонзился в развалины полка Фейликса Силвстира. Этот нашел погреб, и майор почувствовал, что летит по воздуху. Затем он почувствовал сокрушительный удар… и больше ничего.
* * *
— Закрепите орудия, мастер Бладиснберг, — сказал Хэлком Барнс, и его голос был ровным, а глаза темными. — Передайте расчетам, что я сказал «молодцы».
— Есть, есть, сэр! — в трубке снова раздался ликующий голос Поэла Бладиснберга. — Спасибо вам!
— Не за что, — ответил Барнс. — Вы это заслужили.
Он закрыл переговорную трубку, открыл дверь боевой рубки и вышел обратно на крыло мостика. Длинная полоса коричневого тумана от порохового дыма «Делтака» унеслась прочь с холодным, усиливающимся бризом. Еще больше дыма поднялось густым удушливым столбом над развороченными обломками, которые когда-то были батареей из двадцати четырех двенадцатифунтовых орудий. — В этих развалинах может быть зарыто целых пять неповрежденных орудий, — мрачно подумал он. — Их не могло быть больше.
Интересно, как Поэл отнесется к моим комплиментам, когда у него будет время подняться на палубу и действительно увидеть, что мы сделали? Знаю, что барон Грин-Вэлли прав. Вы не выиграете войну, умирая за свое дело; вы выиграете ее, заставив другого бедного проклятого ублюдка умереть за свое. И Лэнгхорн знает, что идеальная битва с точки зрения любого командира — это та, в которой никто из его людей не погибнет. Но это..! Все равно как… бить дубинкой цыплят. Они никак не могли причинить нам вреда, а мы….
Он уставился на дело рук своего корабля, слушая, как раскатывается и ревет гром армейской артиллерии, а затем глубоко вздохнул и повернулся обратно к боевой рубке.
— Подойдите на четверть пункта к левому борту и увеличьте скорость до половины вперед, — тихо сказал он.
— Четверть румба по левому борту и половина вперед, есть, сэр! — ответил главстаршина Фирджирсин, и если в его голосе и было какое-то сомнение, Барнс его не услышал. В данный момент это имело значение. И даже большое, потому что Фирджирсин имел значение.
Капитан Хэлком Барнс расправил плечи и снова поднял свою двойную трубу, высматривая буксирную дорогу вдоль западного берега реки. Того, который он должен был взять под обстрел, чтобы помешать врагу и прикрыть высадку батальона морской пехоты, который граф Хэнт отправлял вверх по реке вслед за «Делтаком». Маловероятно, что они смогут полностью отрезать отступление Рихтира. Доларский генерал был слишком умен, чтобы окопаться на восточном берегу реки. Вероятно, он верил — по крайней мере, надеялся, — что его баррикада из речных барж защитит его тыл, но было очевидно, что он не был готов рисковать существованием своей армии из-за этой веры. И их шпионы сообщили о другой баррикаде через реку в пяти милях дальше к северу. Как бы ни старались инженеры, они не смогли бы пробить брешь в этом препятствии до того, как большинство бегущих доларцев уже минуют его на пути к Эвиртину. Так что нет, они не собирались удерживать Рихтира от отступления вверх по линии Серидан, но они, черт возьми, вполне могли сделать это дорогостоящим занятием.