Тот факт, что еретики смогли собрать такое количество войск — столько чарисийских регулярных войск — пугал во многих отношениях. Побежденная армия всегда склонна переоценивать численность своего противника. Алверез знал это, но, по его самым скромным подсчетам, в создании этой ловушки участвовало, должно быть, более ста тысяч человек. Мать-Церковь заверила его, что у чарисийцев и близко нет такого количества людей, доступных для службы в Сиддармарке, и если информация инквизиции была настолько ошибочной на этот счет, в чем еще она ошибалась?
Не было никакого способа ответить на этот вопрос — по крайней мере, пока — и это действительно не имело значения, насколько это касалось его нынешней ситуации. Имело значение то, что он понятия не имел, сколько из этих ста с лишним тысяч человек маршировали изо всех сил, чтобы догнать его. У него не было лучшего представления о том, что мог замышлять граф Хэнт, но на месте еретиков Алверез сделал бы все возможное, чтобы сокрушить то, что осталось от армии Шайло, между гарнизоном Тесмара и преследованием герцога Истшера.
Конечно, ты бы так и сделал, Рейнос, — сказал он себе, сердито глядя на скучную, неинформативную карту-эскиз. — Но насколько это связано с тем, что ты понимаешь, насколько измотаны твои люди? Для тебя очевидно, что логичным шагом было бы прикончить тебя, но ты не знаешь, какие другие проблемы могут показаться им более неотложными. Например, в Чейвейре все еще есть кавалерия этого засранца Хеннета. И, по правде говоря, армия Шайло уже «добита».
Его желудок скрутило, когда он признал это, но правда была правдой, и единственной роскошью, которую он абсолютно не мог себе позволить, было самоутешительное заблуждение. У трети его людей больше даже не было оружия. Его артиллерийский обоз — то немногое, что избежало первоначальной ловушки еретиков и уничтожения арьергарда, который он оставил, чтобы задержать преследование, — был смехотворен. Его люди были больны, голодали, в изношенных, дырявых ботинках и униформе, неотличимой от нищенских лохмотьев, и их боевой дух практически отсутствовал. Правда заключалась в том, — мрачно признал он, — что на самом деле еретикам было бы выгодно отпустить то, что осталось от армии Шайло. Люди, избежавшие кошмара в Киплинджирском лесу, были жестоко травмированы. Позволить им вернуться домой, чтобы рассказать своим сослуживцам о том, что они пережили, было, вероятно, самым верным способом подорвать моральный дух любой новой армии, которую королевство Долар могло бы выставить на поле боя.