Первые недели тетушки только прислушивались к тиканью; потом, отведя Салли в сторонку, высказали ей свои опасения, но та не приняла их всерьез.
– Вздор! – отвечала она со смехом.
С посетительницами, которые по-прежнему нет-нет да и наведывались в сумерках к теткам с черного хода, Салли мирилась, но допустить, чтобы всяческая чепуха затрагивала ее семью – ну уж нет! То, чем занимаются тетки, – ерунда на постном масле, варево на потребу тем, кто в минуты отчаяния тешит себя небылицами. И хватит разговоров на эту тему! Пусть тетушки зря не стараются – не будет она глядеть, как каждый вечер на тротуар перед домом усаживается черный пес. Не станет слушать их уверений, будто, учуяв издали Майкла, пес задирает кверху морду, а при приближении воет и, поджав хвост, поспешно пятится назад, отступая от его тени.
Не слушая ее, тетки подкладывали Майклу под подушку веточки мирта, заставляли его принимать ванну с настоем остролиста и мыться их черным, особого изготовления, мылом. Незаметно совали ему в карман кроличью лапку – сам кролик некогда пал их жертвой на грядке с салатом. За завтраком подмешивали ему в овсянку розмарин, за ужином – лаванду в заварку чая.
И все равно жук в столовой не умолкал. Как крайнее средство, тетушки прочли в обратном порядке молитву, что, понятное дело, не осталось без последствий: в скором времени все в доме слегли с гриппом, осложненным бессонницей и сыпью, которая упорно не проходила, невзирая ни на какие бальзамы и примочки. К концу зимы Кайли с Антонией взяли себе привычку поднимать рев, когда видели, что отец хочет выйти из комнаты. Тому, кто обречен, объясняли тетушки Салли, тиканье, издаваемое жуком-точильщиком, не слышно, потому-то Майкл и повторяет, что ждать неведомой напасти нет причин. Но вероятно, и он что-то почуял, так как перестал носить ручные часы. А все стенные и каминные перевел назад. Когда же тиканье усилилось, он опустил шторы в доме и не поднимал их, если в окна било солнце или светила луна, как будто мог таким образом остановить время. Как будто время можно остановить…
Салли не верила ни единому слову из того, что говорили тетки. Тем не менее от всех этих разговоров о смерти у нее начали сдавать нервы. На коже выступили пигментные пятна, волосы потеряли блеск. Пропали аппетит и сон, и мучительно стало выпускать Майкла хоть на короткое время из поля зрения. Теперь, когда он целовал ее, она плакала, говоря себе, что лучше ей было бы вообще не любить. Она стала чересчур уязвима – вот что делает с нами любовь. Ее не обойти стороной и не побороть. Сейчас лишиться ее значит лишиться всего. А впрочем, вовсе не сказано, что трагедии не миновать лишь потому, что так утверждают тетушки. Много ли знают! Салли специально побывала в публичной библиотеке, посмотрела все справочники по энтомологии. Да, жук-точильщик питается древесиной – и больше ничего!.. Что, тетушки, скушали? Да, мебель и прочее дерево в доме действительно могут пострадать, но при чем тут плоть и кровь? Так, по крайней мере, полагала в ту пору Салли.