Кролик приблизился в несколько прыжков и уселся у ее ног.
– Я в полном дерьме, – сообщила ему Джиллиан.
Она свернулась в клубок на диване и заплакала, но даже этим не отпугнула кролика. Чувак провел достаточно времени в детском отделении больницы на Развилке. Каждый раз во время субботних выступлений Бена с фокусами его извлекали из старой шляпы, пропахшей потом и люцерной. Чувак привык к яркому освещению и к плачу и всегда вел себя примерно. Ни разу не цапнул никого из детишек, даже когда его тыкали в бок или принимались дразнить. Сейчас он, как его и учили, стал на задние лапы, старательно балансируя в воздухе передними.
– Не пытайся меня утешить, – сказала Джиллиан, но тем не менее ему это удалось. Когда из спальни пришел Бен, она уже сидела на полу и кормила Чувака виноградом без косточек.
– Очень неглупый чувачок, – похвалила она кролика. Она была ловко обернута простыней, растрепанные волосы светлым нимбом окружали ее голову. Она несколько успокоилась, ей стало легче на душе, чего давно не бывало. – Послушай, он умеет зажигать торшер – знает, как прыгнуть на выключатель! Может пить воду вот из этой бутылки – держит в передних лапах и ни капли не прольет! Кому-нибудь рассказать – не поверят. Не удивлюсь, если услышу, что он приучен ходить в положенное место, как кошка.
– Приучен.
Бен стоял у окна и выглядел при неярком освещении так, будто спал безмятежным сном младенца, – никто не догадался бы по его виду, какого страху он натерпелся, когда, проснувшись, обнаружил, что Джиллиан нет рядом. Он был готов кинуться следом на улицу, вызвать полицию, собрать поисковую группу! За те короткие минуты, пока он вставал и одевался, он поверил, что умудрился потерять ее, как всегда все терял в своей жизни, но оказалось – вот она, сидит, завернувшись в простыню, взятую с его постели! Положа руку на сердце, ему пришлось бы признать: если он чего и боится, так это как бы те, кто с ним рядом, не исчезали бесследно, потому-то он, в первую очередь, и обратился к фокусам. Во время представлений, которые давал Бен Фрай, все, что бы ни исчезло, непременно появлялось вновь, будь то кольцо, или монета в двадцать пять центов, или же сам Чувак. И при всем том его угораздило влюбиться в самую непредсказуемую из всех женщин, каких он знал! Противиться этому было бесполезно, Бен даже и пробовать не хотел. Будь на то его воля, он связал бы ее шелковой веревкой, запер в своей комнате и никогда никуда не отпускал. Он присел на корточки рядом с Джиллиан, отчетливо сознавая, что это он сам повязан по рукам и по ногам. Ему хотелось сказать ей, чтобы она выходила за него замуж, чтобы никогда не покидала его, – вместо этого он сунул руку под диванную подушку, покрутил в воздухе другой рукой и извлек на свет божий морковку. Впервые на его памяти Чувак пренебрег угощением и подвинулся бочком поближе к Джиллиан.