– Нет, – покачала головой Лаис. – Я даже во Франции ни разу не была. Да и в Лондоне я тоже нечастая гостья. А вы?
Энджел помедлил с ответом. Конечно, он был в Италии. Как и во многих других странах континентальной Европы. Это было традиционное путешествие для завершения образования, как это стало принято называть в последние годы. Италия, Греция, Вена и Париж – он отлично помнил эти места. Но Италия, вечный Рим, Флоренция и Венеция остались самыми нежно хранимыми воспоминаниями. Особенно фрески Джотто в монастыре Святого Франциска в Ассизи и опера. Ах, опера!
Многое бы он отдал, чтобы вернуть те дни – безоблачные и безмятежные. Энджелу казалось, что он смог бы бесконечно проживать их раз за разом, как перечитывают любимые книги.
– Да, был, – ответил он, ожидая града вопросов, но их не последовало. Вместо этого Лаис просто воскликнула:
– Расскажите!
– Про что? – Он слегка озадачился.
– Про что вам угодно. – Графиня легко улыбнулась. – Для меня это все равно будет похоже на волшебную сказку.
– Тогда… Знаете, я мгновение назад подумал о том, что вы похожи на портрет итальянского художника… Может быть, Джотто ди Бондоне. Или Мазаччо.
– Я понимаю. Словно с древнего медальона. – Лаис повернулась в профиль, словно воплощая наяву упомянутый портрет.
– Да. Образ не столь совершенный, как кисти Рафаэля или Тициана, но живой и одухотворенный. – Энджел не мог оторвать глаз от ее лица, озаренного отблесками камина. Вряд ли графиня Джиллейн сама осознает, насколько красива и привлекательна для мужчин. Именно такие женщины всегда вдохновляли художников: не те, чья красота в моде в определенный промежуток времени, но те, в чьих глазах светится жизнь. Чья душа красива.
– Как бы я хотела это увидеть! – мечтательно произнесла Лаис.
– Что же вам мешает?
– Я даже не знаю. – Она покачала головой. – Но мне кажется, что просто не судьба.
– Судьба… Может быть, мы сами ее творим? – Он словно слышал сам себя со стороны, словно отделился от тела и парил, глядя вниз, на мужчину и женщину, сидящих у камина.
– Именно так и думали те мастера, которых вы упомянули. Тогда людям казалось, что все в их руках, что они сравнимы с богами.
– Пока не пришла чума. – Энджел с усилием моргнул и отпил вина из бокала, который сжимал в руках.
– Да. И всегда найдется чума, которая докажет людям, что они не всесильны, что есть рок, довлеющий над ними. – Лаис мельком взглянула на него и снова перевела взгляд на пламя камина.
– Каков бы ни был рок, какая ни пришла бы чума, творения рук человеческих говорят, что смерти нет. Я видел фрески в Ассизи. И… Святой Франциск жив, жив до сих пор. Как и Джотто. Один жив в своих книгах, другой – в своих картинах.