Почему он не стал актером театра – ведь общеизвестно, что театр – удел мужчин? Лаис бывала на представлениях и в Лондоне, и в Лестере и слышала многих исполнителей – популярных или безвестных. Все они оказывались либо более или менее талантливы, либо абсолютно бездарны. Бездарность не мешала лицедействовать. А Энджел уж точно одарен.
Он мог бы блистать в обществе, только ему никогда не позволят это сделать. Даже Арчибальд, пригласивший Фламбара в свою постановку, смотрел на фехтовальщика снисходительно и разговаривал в определенном тоне – ведь перед ним находился слуга. Где бы и с кем бы ни воспитывался Энджел, какое бы блестящее образование он ни получил, дорога в высшее общество закрыта для него навсегда. А иной путь он отчего-то не стремился избирать. Казалось, Фламбар пренебрегает собственными талантами. Возможно, отчаялся?
Лаис не считала, что быть незнатным зазорно. Господь распределяет роли на земле так, как Ему угодно, и всем ниспосылает разные испытания. И все же в положении Энджела виделась некая несправедливость. Может, стоит все-таки написать лорду Эйвери и спросить у него, отчего столь блестящий молодой человек предпочитает похоронить себя в сельской глуши, зарабатывая на хлеб искусством фехтования? Лорд Эйвери писал, что дружен с Фламбаром, насколько это возможно (Лаис хорошо помнила письмо, которое перечитывала в поисках скрытых подсказок не раз и не два), и если он сможет сообщить какие-то сведения, коих так недостает Лаис… Нет, вряд ли. Во-первых, сомнительно, что дружба Энджела с Ангусом Эйвери простирается столь далеко, что лорду известны о слуге какие-то секреты. Во-вторых, мужчины друг за друга горой: если Ангус и знает что-то, вряд ли поделится.
И вот теперь, глядя на Энджела, почтительно застывшего рядом, Лаис пыталась понять: сможет ли она ему чем-то помочь? Станет ли спектакль в Лестере той отдушиной, которая необходима Фламбару? Ведь он согласился участвовать. Ему явственно хотелось этого. При мысли о том, что начнется в пятницу, Лаис лишь кротко вздохнула и, дабы прогнать неприятные мысли, зашуршала нотами.
– Вы обещали помочь мне, Энджел, если возникнут трудности, – напомнила она.
– Да, миледи. С удовольствием, – сказал он, но не сдвинулся с места.
– Вы так и собираетесь стоять? Возьмите стул.
Фламбар кивнул и выполнил приказание, устроившись рядом с Лаис. Она вновь почувствовала его тепло и близость – как тогда, в кухне. Графиня еле удержалась от того, чтобы положить ладонь на руку Энджела. Это уже слишком. Более очевидного приглашения нельзя и придумать. Более страшной ошибки нельзя совершить.