Настоящая любовь. Автобиография звезды (Лопес) - страница 39

Это было что-то невероятное… Люди подходили ко мне и говорили: «О боже! Я просто обожаю наблюдать за тобой на этой программе!», или «Как ты думаешь, кто победит? Ну ладно тебе. Раскрой секрет!», или «Что там все-таки происходит за кулисами шоу? Каков расклад?». Я поверить не могла, что в комнате, переполненной наиболее успешными и творческими личностями, все рвались поговорить об «Американском идоле». Я хочу сказать, что ко мне подошел даже Стивен Спилберг, чтобы сказать, что всей семьей они смотрят это шоу. Стивен Спилберг!

Вот она, сила телевидения в действии.

Именно в тот момент я поняла, насколько сильно люди любят эту программу, сколько радости она дарит им и насколько сильно она изменила их мнение обо мне. Люди говорили, что им нравилось наблюдать за мной, когда я столько лет подряд пыталась убедить себя в обратном. Это наложило неизгладимый отпечаток на мое отношение к самой себе. Это было начало начал – время, когда я снова начала ощущать себя тем, кем являюсь на самом деле. Я поняла, что, не боясь рисковать, принимая решения и оставаясь верным самому себе, человек может превзойти даже самые смелые свои ожидания.

Февраль того года стал одним из самых успешных с профессиональной точки зрения: журнал People впервые назвал меня самой красивой женщиной в мире. Мои песни занимали верхние строчки всех чартов, и я не сходила с экранов телевизионных шоу в Америке. Мне казалось, что я нахожусь на вершине мира.

И посреди всего этого приятного волнения и всеобщего признания как гром среди ясного неба прозвучали всего два слова: «Я несчастлив». Марк что-то говорил мне о тех вещах, которые его беспокоили, а я сидела там и пыталась понять, к чему он ведет. А затем он снова произнес: «Я несчастлив. Я здесь, потому что у нас семья, потому что мы пытаемся сохранить ее вместе. Но я несчастлив».

Это был один из тех моментов, когда в стене, которую я столь бережно выстраивала вокруг себя, снова образовалась трещина. И через нее я увидела свет, немедленно натолкнувший меня на мысль: «Если ты несчастлив, что тогда сказать мне?» Я начала плакать. Я искренне полагала, что сделала все возможное, чтобы сделать его счастливым, – как жена, как партнер, как мать его детей. Но правда заключалась в том, что я ни на секунду не задумывалась над тем, была ли счастлива я сама.

Было ощущение, как будто в моем сознании вдруг включилась какая-то лампочка: какой смысл продолжать подавлять собственные чувства относительно того, чего мне не хватало в данных взаимоотношениях? Как долго я должна еще лезть из кожи вон, чтобы сделать счастливым кого-то, кто может вот так спокойно заявить мне, что он несчастлив?