— Людям помогли — тоже хорошо. Избавили от изверга.
— Согласен. Что с ним дальше будем делать? Кол осиновый забьем? Или сдадим в нежные лапы правосудия? — предложил полковник, расплываясь теперь в безумной улыбке, словно Джокер из фильмов про Бэтмена.
Затем он повернулся к Теркину и демонстративно потер руки в предвкушении расправы. Кабинет сотрясся от раскатов хохота. Единственный, кто не смеялся — это генерал.
После освобождения из многострадального плена Алексей вообще не позволял себе такой роскоши. Он даже улыбался очень редко, разве что из вежливости. Да и то это больше походило на оскал, чем на полноценную улыбку. Слишком уж тяжело ему далось заточение.
— Отставить смех! — оборвал генерал оглушительным ревом, вгрызаясь взглядом в полковника.
В кабинете воцарилась молитвенная тишина. Еремин всегда был душой компании, этакий благодушный весельчак. И в то же время гениальный специалист по допросам, расколовший не один крепкий орешек. Безжалостный и неумолимый. Прирожденный садист. Он без физического воздействия выворачивал душу наизнанку, доводя клиентов до безумия. Один его холодный взгляд — и в глазах пленников вспыхивал первобытный страх. Услугами Олега Степановича пользовались нечасто, но в этом он был совершенен.
«Не думаю, что сейчас он шутил, — подумал генерал, не отводя от него глаз. — Не сомневаюсь, что будь его воля — он собственными руками вогнал бы кол в сердце маньяка. Хотя, наверное, так же поступил бы любой из здесь присутствующих…»
— Вампиреныша отправить к властям. Пусть суд обвинительный приговор выносит по всей строгости закона. Персонал, участвующий в захвате, премировать в размере трехмесячного оклада. Про себя не забудьте. Подготовите подробный отчет — и дело можете закрывать. Что-нибудь еще хотите добавить?
— Новости из «Ебурга». Немецкий антиквар наконец-то вышел из продолжительного заточения в своих четырех стенах.
— Рихтер? Узнали, что «старый еврей» припрятал в рукаве?
— Да, я о нем. К сожалению, все по-прежнему. Даже неподражаемая Надя не может покорить эту скалу.
— Вот ведь незадача, — произнес генерал, ломая большим пальцем металлического импланта шариковую ручку. — Где сядешь на него, там и слезешь.
— Есть такое… Он встречался с молодым парнем. Разговор записать не удалось. Каюсь, не подготовились. Но несколько снимков с неудачных ракурсов сделать сумели. По ходу беседы был чем-то взбешен, что для него несвойственно. После встречи вернулся домой.
— Что известно про собеседника?
— Некий Владимир Ветров. Предположительно, восемьдесят третьего года рождения.