— Двигатель вечный, что ли, искали?
— Не-а, мы не по этой части. И вообще, не перебивай. В институте он работал. Мыслителем был когда-то давно, целую вечность назад. Хотя, может, всего и крошечку от нее… самую крохотулечку. Не туда уже понесло что-то… Неважно это совсем… Предыдущее все сотри без сожаления и пощады, да заново начнем.
— Что стереть?
— Ну, эти рассуждения из памяти сотри. Лишнее… У меня другая мысля зародилась.
Странный он все-таки. Такое впечатление складывается, что он на самом деле о себе рассказывает. Ладно, посмотрим, что дальше будет.
— Все сделано, учитель, слушаю и внимаю, — съязвил я, но бомж этого и не заметил.
«Философ» выловил из кучки мусора на столе грязный стакан с непонятной жидкостью, допил и с умным видом продолжил: — В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был молодец. Не мудр он был, но и не глуп. Не красавец, но и не чудище лесное безобразное. Не злой он был, но и добрым не назовешь. Обычный он был, такой же, как и все, нейтральный. И вот однажды под покровом ночи в полную луну пришла к молодцу величественная «черная вдова». Будем так величать эту мамзель, надо же ее хоть как-то называть. Сама-то она уже и не помнит, как имя ее звучало. Да оно и понятно, старенькая. Столько жизней прожить… Душа у «вдовы» была чернее черного, но тело молодое и красивое. Попросила его она о просьбе нелепой и несуразной. Хотя у каждого свои в голове рыжие тараканы шныряют.
— Какие еще тараканы? — уточнил я, для того чтобы поддержать беседу.
— Тараканы? Да разные… У кого покрупнее, у кого помельче. Сказка не об этом, не перебивай… Но отказал ей молодец. Не буду, говорит, такими делишками гнусными заниматься. А она ему мешочком с золотыми звонкими трясет перед лицом тощим и посмеивается: «Будешь, куда ты денешься». На те деньги можно два раза по полцарства купить и еще бы на обмыть осталось. И сломалось что-то у «молодца» внутри, хрустнуло, как ветка на дереве вековом, внутри червями изъеденная. Сделал он гадость для нее, и отдала она ему обещанное…
— Причем тут котлеты, если не секрет, конечно? — перебил я увлеченного бомжа-мыслителя.
— Да что ты за кадр такой?! Все время перебиваешь. Слушай… Пропустишь самое важное, — одернул меня «Дед Мороз» и поднес немытый палец ко рту. Радует, что к своему.
— Истину глаголишь, Аркаша, — назидательным тоном сказал «философ». — Но ты на него не серчай. Зеленый он еще.
— Да вижу я, Василий Федорович, что он только с грядки «вылупился». Ему еще расти и расти…
— Я вам не мешаю меня обсуждать? — спросил я с иронией, стряхивая на тарелку укроп с чебурека.