Выпустив струю дыма в небо и к земле, я сказал:
– Солнце и дождь – блага неба. Земля, принимая тепло и влагу, дарит нам бизонов и мустангов, медведей и оленей, тыкву и кукурузу, а главное – самое благородное растение, из которого мудрые краснокожие делают кинникинник, источающий из трубки мира ароматы любви и братства!
Когда-то я читал, что индейцы называют табачную смесь кинникинник, и решил применить свои знания. После второй затяжки я выпустил дым во все стороны света. И тут почувствовал, что запах сложнее, нежели казалось прежде: добавились канифоль и срезанные ногти.
Нужно было продолжать, что я и сделал:
– На западе высятся Скалистые горы, на востоке раскинулись бескрайние равнины, на юге блестят озера, а на севере бушуют холодные моря. Если бы это была моя страна, я подарил бы ее воинам кайова, потому что они мои братья. Пусть им сопутствует удача, пусть у них будет в десять раз больше бизонов и в пятьдесят раз больше медведей, чем людей в их племени. Хуг! Я все сказал!
Пожелать им всех благ мне не составляло труда, но они обрадовались так, будто бы уже их получили. Вряд ли белый человек раньше желал им подобного – об этом свидетельствовали крики «уфф!» и заверения Бао в вечной дружбе.
Я впервые участвовал в священном обряде краснокожих. Трубка мира для индейцев – занятие крайне важное и ответственное, влекущее за собой серьезные последствия. Позже мне часто приходилось раскуривать трубку мира, и я всегда осознавал всю важность этой церемонии. Но в тот раз я сразу почувствовал отвращение. Более того – вся процедура показалась смешной, особенно когда Сэм заговорил о своем «привязанном» сердце. Когда трубка ушла из моих рук, я облегченно вздохнул. Пришлось даже достать из кармана сигару, чтобы перебить жуткий запах и вкус.
Увидев это, Бао настолько удивился, что чуть не выронил трубку. Лис был опытный воин, но даже он не смог скрыть, что готов променять на сигару все набитые кинникинником трубки мира на свете.
Постоянную связь с Санта-Фе наша экспедиция не прерывала, поэтому, кроме необходимого провианта, в повозках привозили и сигары, которые я всегда носил с собой. Это оказалось кстати, ибо я смог угостить ими индейцев. Бао тотчас вынул изо рта трубку и закурил сигару, а остальные просто начали жевать неожиданные подарки бледнолицего. При виде всего этого я про себя поклялся больше никогда не дарить сигары краснокожим.
Когда формальности были соблюдены, индейцы пришли в прекрасное расположение духа. Сэм принялся их расспрашивать:
– Мои братья сказали, что между ними и апачами вырыт томагавк войны. Я ничего об этом не знаю. С каких пор они на тропе войны?