– Хочу к ней, – сказал Рейн, щурясь от хлестких капель дождя.
Макс посмотрел на нее, а она только ухмыльнулась в ответ, пожимая плечами.
– Ты можешь сам распоряжаться своими часами в Цитадели, – не скрывая недовольства, ответил брат.
– Приходи завтра утром. Посмотрим, что осталось от того парня, про которого столько говорили, – сказала она и собралась обратно, покрикивая на столпившихся курсантов так, что тех вмиг сдуло: – Все быстро вернулись в зал! Пока я вижу хоть одно сухое место на вашей форме, дорогу в раздевалку можете забыть!
Момент, о котором Рейн так часто думал в заключении, наконец настал, и он оказался даже слаще, чем можно было представить. Шум вечерних дорог, голоса и лица прохожих, живой воздух, которым ему было никак не надышаться, – все, на что он раньше не обращал внимания, завладело им целиком.
На другой стороне Невы кто-то несколько раз громко свистнул за спиной, а потом раздался басистый рев, заставивший обернуться.
– Бородатая твоя морда! – хрипло проорал Рейн, когда узнал неуклюжую походку и еще больше растянувшуюся вширь рожу Полоха. – Откуда ты взялся?
– Я все еще могу сложить один плюс один, – сказал Полох и с размаху хлопнул Рейна по хребту так, что на спине невольно проступил зеленый доспех, позволивший легким остаться на месте. – Узнал, что тебя сегодня выпускают, и пытаюсь догнать тебя от самой Цитадели. Уже даже думал, что смогу это сделать только в Квартале. Ты же туда несешься?
– Несусь туда, где наливают, кормят и без конца говорят.
– Тогда нам в ту сторону. – Полох взял курс на Мойку.
Из темнеющих сумерек набережной они попали в еще более мрачную «Сахару», освещенную пульсирующим светом кристаллов. Глаза Рейна быстро осмотрели полупустое помещение и за стойкой бара нашли свою цель. Он остался стоять в центре, выжидающе разглядывая ее. В черных волосах виднелись яркие пряди, на узких плечах появились новые татуировки, а на овальном лице проступили скулы. Рита о чем-то говорила с барменами у стойки, готовясь к вечернему ажиотажу, когда наконец заметила Рейна, окруженного львицами. Они узнали его, едва он переступил порог, и принялись обнюхивать ему ладони и тереться мордами о ноги.
– Убери своих кошек!
– За пять лет можно было и простить им пятна на джинсах, – с улыбкой сказала Рита, а потом эта улыбка стала еще шире. Сатири, довольно рыча, первая оттолкнулась задними лапами и встала, положив передние ему на грудь. Сразу за ней то же самое проделала Ниоко, и тогда удерживать обеих, не используя магию, стало невозможно. – Назови мне хоть один повод отвергать такую любовь?