— Мы с гнедым остаемся. Ну, а вы сами думайте.
Зарко скривился, посмотрел на внучку. Та делала вид, что играет с котом, хотя Шоршик напрочь отказывался вести себя как приличный кот — не бегал за перышком, не хотел идти на руки и не урчал, а только лежал и снисходительно наблюдал за нами с видом старшего брата, присматривающего за малышней.
— Мы когда Томасу обещали вернуться? — зачем — то спросил цыган. — Через четыре дня. А прошло сколько?
Все дружно принялись считать, но получилось плохо: я думал, что мы провели в лесу дней семь, Зарко насчитал восемь, а по подсчетам цыганки — все десять. В одном сошлись — от поляны до встречи с дикими псами миновало всего два дня и, стало быть, глубоко в Шварцвальд мы не вошли.
— Мы здесь всего ничего, а нас уже чуть не съели, — задумчиво сказала цыганка. — Жаба огромная вылезла, змея на тебя вползла, а потом собаки. А что дальше будет?
— Возвращаться вам нужно. Томас — то, наверное, уже домой вернулся, — предположил я. Вздохнул: — Главное, чтобы лишнего не наболтал. Расскажет, в кого он из арбалета стрелял, а мне потом отдувайся.
— Томас не дурак, — улыбнулся Зарко. — Без твоего разрешения болтать не будет. И не уйдет, пока ты не вернешься. И мы, баро, без тебя возвращаться не станем. Вместе пришли, вместе ушли. Закон такой.
— Закон? — слегка вскинулся я. Не хотелось напоминать, что совсем недавно старый конокрад сам сбежал от меня, не посмотрев ни на какие законы.
— Ну, ладно, пусть не закон, — сказал Зарко, отведя глаза. — Ты сам знаешь, что нам без тебя не вернуться. Я старик, да девка со мной. Ты нас привел, ты нас и вывести должен!
Уел меня старый конокрад! Как можно отпустить старика и девушку без защиты? А самое — то главное, что умница Зарко дает мне сейчас возможность сбежать из этого клятого леса, сохранив лицо. Но напрямую он возвращаться не попросил, зараза такая!
Я слегка призадумался — а так ли уж страшен Шварцвальд? Никто толком о нем ничего не знал, а только слухи и сплетни, похожие на сказки. Еще когда мы ехали из Урштадта, рисовал в собственном воображении ходячих мертвецов, волков — оборотней и огнедышащего дракона. В воображении я бодро рассекал мертвецов на мелкие части, сдирал шкуры с вервольфов и поражал дракона в глаз. В реальности же, вместо мертвецов был обоз с призраками, вместо вервольфов — одичавшие псы, а вместо дракона — жаба — переросток и ползучая гостья из жарких стран. Я полагал, что все будет гораздо хуже. Не знаю, как именно, но хуже. Но, опять — таки, если уж совсем честно — то мне и этого хватило!