Йоганн попытался вытянуть осла. Увы, серый застрял так крепко, что младшему часовщику пришлось протискиваться между сараями, распрягать несчастное животное, вытаскивать его… Тележку извлекали по частям. Сам же страдалец (не часовщик, а осел), хоть и бросал свирепые взгляды на жеребца, но мстить не отважился. Может, слегка поумнел.
Мне было немного неловко перед парнем, пострадавшим по милости моего коня, но лишь самую малость. Все же, я переплатил за часы целый талер, так что имел полное право на маленькое развлечении.
Сразу приступать к разговору с Кэйтрин я не стал. Успею. Отправив Гневко пастись, пошел смотреть — как там дела с ремонтом моего дома. Пока еще моего.
Там было на что посмотреть. Возле дома суетился народ — мужики везли на тачках глину, бабы ее топтали ногами. Откуда-то появился Томас, верно, успевший прикопать трупы давешних грабителей и радостно доложил, что черепицы понадобится много, потому дешевле купить приспособление для изготовления, нежели возить в усадьбу. Насколько дешевле, мне было все равно, но посмотреть, что за приспособление, было любопытно.
Раньше я думал, что черепицу делают так же, как кирпичи — берут форму, забивают глиной, переворачивают, подсушивают на солнце, потом обжигают. Тут все хитрее. Наличествовал винтовой пресс и бочка. В бочку закладывали жидкую глину, закручивали винт. Очень похоже на выдавливание сока, только вместо дырок снизу была узкая щель, из которой выползала красно-коричневая лента. Мальчонка, бывший на подхвате, ловко разрезал ленту на ровные кусочки, прокалывал в них дырочки и складывал прямоугольники на деревянный поддон.
— А что потом? — заинтересовался я.
— А потом высушим, сложим в печь и будем обжигать дня два, — сообщил Томас. Зажмурившись, старик доверительно сообщил: — Это же какая красота — дом белый, крыша красная. И конюшня такая же. Все, как в прежние времена! Еще бы и флигель подремонтировать. По осени крыша течет — спасу нет.
— Так в чем же дело? — пожал я плечами. — Ремонтируй. А заодно и сараи. Пускай все здесь будет белое и красное.
— А ставни у окон? — забеспокоился старик.
— Ставни… — призадумался я. Да, а какие должны быть ставни? Зеленые? Черные? Не придумав, нашел-таки выход: — А про ставни ты у фройляйн Кэйтрин спроси.
— Спрошу, — часто-часто закивал Томас. Потом, слегка помявшись, сказал: — Вы, господин Артакс, правильно сделали, что ее в жены решили взять.
— Не пожалеть бы, — усмехнулся я. — Языкастая, что твоя Курдула.
— Что да, то да, — согласился Томас. — Норов у девки, как у кобылы неезженой. Фройляйн Кэйтрин с самого детства была стервочкой. Выросла, стала большой стервой. Но голова у нее соображает и добрая очень. Зато красотой ее Бог обидел, а это для семейной жизни хорошо.