Высоцкий свидетельствует: раз в месяц с Икского пацана можно содрать автомат, а раз в год? «Тигр»! Прежде чем целоваться, научитесь работать «колом»! Убийство последнего «короля» Икска. Культ силы, выносливости и бесстрашия оборачивается в наркоманию и голубизну. Гайки сорвал Горбачев! Тысячелетняя защита рубежей России от монголо-татар, половцев и прочей нечисти и многочисленное разорение города дотла — не повод для его награждения! Звание Героя дается только по блату. Абракадабра состоит из проводов, пахнет канифолью, выпивает по 12 кружек пива за раз и бьет током, когда с ней здороваешься (а когда не здороваешься — в глаз!), но Шпала ее поддерживает. Коммунистический рай — фонтаны там бьют водкой и коньяком! — но попасть в него можно только через потайной ход в каморке Папы Карло.
Теперь два слова без протокола. Поговорим о молодежи вообще, и о некоторых тенденциях в частности. Юность Витькиного и более ранних поколений была суровой, временами просто жестокой, с отдельными, весьма значительными иногда, элементами уголовщины. Что тут скажешь против? Если посмотреть ретроспективу поколений, то выявится примерно следующая картина: Икск, как всегда, страдал за матушку-Россию чаще и больше остальных городов. Защищал ее от врагов еще когда и Москвы-то на свете не было. Тому причиной его местонахождение: граница леса и дикой степи в древности. Досталось ему и в последнюю войну: четыре раза переходил из рук в руки, был разбит, без всяких натяжек, до основания, превращен в пепелище, стерт с лица земли. Однако статус города-героя, как наша зазнавшаяся столица и другие приблатненные города, не получил. И разве мало других таких городов кроме него? Стало быть — обыкновенная история! И поколения обыкновенные. Как было при немцах и партизанах, автор не знает, брехать не станет, пусть про это рассказывает Володька Высоцкий и другие очевидцы. Мне же по этому поводу даже разговаривать с ними не приходилось. Зато приходилось общаться с более поздними, о чем я вам тут и докладываю. Сразу после освобождения и чуть подале оружия валялось по местам сражений здесь столько, что пацаны им играли в войны. Недавно в местной газете были опубликованы фотографии тех времен. На одной из них одиннадцати-двенадцатилетние пацаны идут по селу в обнимочку, с автоматами за плечами. Раз в месяц, со слов того же очевидца, в село приезжала машина-полуторка, менты ходили по дворам, отбирали у пацанов игрушки: винтовки, автоматы, пулеметы, гранаты, бомбы… Нагруженная с верхом полуторка к вечеру уезжала в город. Через неделю после подобного шмона боезапас пацаны восстанавливали в полном объеме. (Эх, дураки люди были, не берегли, а как бы оно сейчас пригодилось! Во времена демократии. Даже из простой коммерции: пару автоматов продал и уже предприниматель, богач, новый русский!) Но тогда все были еще русскими старыми! Времена шли и источник оружия постепенно иссякал. Последними из Юганьских, кто имел автоматы-пулеметы были подростки 54–56 годов рождения. На долю Витькиных сверстников остались уже объедки: бомбы, гранаты, снаряды, порох. Сколько снарядов они взорвали по окрестным лесам, поджаривая их на кострах, не счесть! Порох применяли для всевозможных взрывпакетов и фейерверков. Гранаты уже были роскошью, только учителей попугать. Но и в те времена по окрестностям были овражки, где нельзя было в землю лопату воткнуть, как она натыкалась на военное железо. Это все к слову о поколениях.