Первый День Службы (Семакин) - страница 30
— Любишь ты небылицы сочинять, да за других додумывать! — парировал начальник, — тебе бы романы писать, фантастические.
— А что, это мысль! Ты прав, начальник, когда-нибудь я все свои выходки опишу, больно уж много их, не пропадать же добру! И про эту нашу встречу заодно напишу, не беспокойся. При одном серьезном условии: если доживу до степенных годов и не сверну себе до тех пор голову. Во всяком случае спасибо за рацпредложение!
Шпала был воодушевлен. Как ловко он осек этого следователя!
— Вот то-то и оно! — принял вызов капитан. — Эх, и бестолковая у нас молодежь пошла. Восемнадцать лет человеку, об лоб хоть поросят бей, в яйцах дети давно пищат, а у него самого в жопе еще пионерская зорька играет, на приключения тянет. Ищет, можно сказать, на свою задницу приключений. Упорно ищет! И не успокоится, пока не найдет. Оболтусы вы, оболлтусы! Хоть и говорят, что старики всегда молодежью недовольны, но упустили мы вас, это факт! Я не про тебя лично, много у меня перед глазами таких, как ты прошло. Легкую мы вам жизнь дали. Поглядишь вокруг — до тридцати лет у родителей на шее сидят: сначала школа, потом институт, после института зашлют куда-то отрабатывать — опять жалко, опять денежки посылай. Не успел отработать, место в жизни найти, определиться, остепениться — сам семью завел, папашей стал. А ума-то еще ни на грош — сам ребенок! Вот и нянчи дед внуков, пеленки учи стирать, сказки рассказывать. Да за этого оболтуса еще хлопотать: место ему найди, чтобы с голоду не пропал, чтобы одевался, обувался не хуже соседей. А как же! Иначе ж позор! И квартиру ему тоже надо. Как же — своя семья! Что он для этого делает? Опять начинает канючить — пап, дай! А папа где хочешь там и найди! Вот так они, дети наши, до старости доживают, а взрослыми так и не становятся!
Мы, наше поколение, безотцовщина, все сами начинали. Я с десяти лет в колхозе уже работал, матери помогал трудодни выработать. Семилетку окончил, по путевке от колхоза в ФЗО отправили (фабрично-заводское обучение), это не так-то просто в то время было из колхоза вырваться, зарекомендовать себя надо, чтобы, значит, путевку получить! Двадцать рублей степендия. А я ведь тогда моложе тебя был. И поесть охота и одеться покрасивей, и на танцы сходить, и девочку проводить — тоже хоть конфет ей купить надо. А папы нет, просить не у кого! Ну, и что ты думаешь? Мы все успевали! Вагоны разгружали, чтобы на комнату одни приличные штаны купить, туфли, кепку, пиджак, галстук… По очереди в них на свидание ходили. Еще маме каждый месяц деньги посылал. В колхозе в то время вообще денег не платили! В вечерней школе учился, потом в институте, чтобы в люди выбиться. Все без отрыва от производства! День у станка стоишь, вечером на занятия. Сядешь за парту — в сон клонит, а ведь еще отвечать что-то надо! Мы, в отличие от вас, четко знали, чего в жизни хотим, и как этого нужно добиваться. Рассчитывать нам не на кого было, кроме как на самих себя. Папани на войне косточки положили. Вон, у тебя бицепсы какие, от безделья, видно, штангой балуешься. А мы поскромней росли — кожа да кости! Да и роста не такого — голодно после войны в колхозах жилось. А мешок сахара, или муки куль, он, как весил, к примеру, 50 килограммов, так и весил. Так вот, мы не штангой качались, а с голодухи да на вагоны под мешки! А ты с такой рожей машины разукомплектовываешь, занятия себе поинтересней найти не можешь. Да!?