— Жаль. Я постараюсь кое-где разузнать. Счастливо.
— До свиданья. Спасибо.
Расслабленное, бездумное состояние не покидало его уже несколько дней. Скорее всего, это была обычная усталость. Он постоянно как бы ощущал за своей спиной чей-то неотрывный, требовательный взгляд.
Сидя дома за чертежной доской, он вздрагивал как от внезапного укола, оборачивался. «Чего доброго, скоро галлюцинации начнутся».
И вдруг…
Озарение приходит сразу. Как удар тока.
Ирина!..
Сергей отшвырнул газету и вцепился в теплые планки скамьи.
Да, Ирина… Сергею стало немного страшно от безоглядного горячего молчаливого признания… Покачиваясь, как пьяный, он вышел на площадь, постоял в тени, мучительно пытаясь понять себя.
…Фролов-старший, в рубашке с закатанными рукавами, перепачканный землей, — возился на грядке — несколько растерянно смотрел на них, не замечая, что вода, бегущая из шланга, уже заполнила до краев огуречную лунку.
Ирина теребила пуговицу у горла, не в силах совладать с непослушными губами. Мучительно надломились брови, и где-то далеко, в прозрачной бирюзовой глубине глаз зрели слезы.
— Все будет как надо, Ира. Поверьте.
— Я ничего. Я… поеду.
Сергей ласково провел по ее холодной слабой руке.
— Ну что вы волнуетесь? И вообще — быстро, быстро. Без раздумий. Переодеваться не надо, у вас чудесное платье. Только на всякий случай какой-нибудь плащ…
— Пап!
Отец, как бы очнувшись, направился к ним, коротко и тревожно взглянул на Сергея.
— Папа, Сергей Ильич зовет на прогулку.
— Езжай, Ира. — И Сергею. — Не простудите ее. Тебе дать одеяло?
— Я уже захватил, не беспокойтесь.
— Да, он уже захватил, — как эхо, отозвалась Ирина. — Папа, перенеси меня.
— Разрешите мне? — Сергей судорожно глотнул воздух. — Я ж посильнее, — глуповато добавил он и уж совсем не к месту улыбнулся.
— Я, парень, в мои пятьдесят семь лет двоих, как ты, свяжу, — с усмешкой сказал отец. — Ладно, берись…
Как длинна дорога от крыльца к машине… Неужели это происходит наяву? На его шее тонкая, трепетная, готовая отдернуться с секунды на секунду девичья рука. Ветер ласкает лицо прядью Ирининых волос. Глаза ее полуприкрыты. Она совсем не дышит, сама легка, как дыхание. Идешь, словно с пустыми руками. Худые анемичные ноги безжизненно свисают с левой руки. Правая чувствует горячее и пугливое напряжение ее тонкой талии. Неровно, толчками, вздымается грудь под простеньким синим платьем.
Он привез Ирину на берег Черемсана, на излучину, где буйствовал непроходимый ивняк. Расстелил прямо на обрыве одеяло, перенес девушку. Сел рядом, обхватил колени руками.