Ровно в пять парень замолкал, как иссякающий ручей и, натянув до подбородка одеяло, смотрел на дверь. Появлялась она, садилась рядом с койкой. Трое соседей Анатолия были «ходячими» — они деликатно уходили в курилку.
Пожалуй, за время Любкиных посещений они толком так ничего и не сказали друг другу. Говорить было не о чем, говорили тесно сплетенные пальцы, взгляды, вспыхивающий румянец на девичьем лице. Даже массивные лепные карнизы видневшегося в окне здания, нотные значки нахохлившихся воробьев на проводах откладывались в них радостью. Любка вставала, робко проводила ладонью по щеке Анатолия и уходила, светло улыбнувшись напоследок.
Анатолий несколько минут после ее ухода лежал с закрытыми глазами. И который уж раз думал, что если бы не этот перелом ноги — кто знает, держал ли бы он ее крепкие, готовые выскользнуть в любую секунду пальцы… В одно из своих посещений Любка бросила вскользь: «Думаю волосы обрезать, прямо грива львиная». Анатолий необычайно разволновался и сказал самую длинную за последнее время фразу: «Только попробуй. Они же… ну, не только твои. Я тогда вторую ногу поломаю…» Любка счастливо рассмеялась и часто-часто закивала головой.
Лежа с сомкнутыми веками, он восстанавливал Любку в своем воображении снова и снова, как бы составляя ее мозаичный портрет и удивлялся, чувствуя себя стесненно, необычно. Опутало его что-то ласковое, властное, обуздало не признающий никаких увещеваний нрав. Он даже не огрызался на двусмысленные намеки соседей, не реагировал на многозначительные взгляды сестры, а просто улыбался широко и бессмысленно, как грудной ребенок.
Часто приходили Генка и Танзиля, он скармливал им шоколад и яблоки. О своей ноге, положенной в гипс, Анатолий отзывался так пренебрежительно, словно на ней была пустяковая царапина. Несколько раз были ребята из оркестра. За два вечера он написал им партитуру для сюиты, уточнил репертуар ближайшего концертного выступления, с веселой улыбкой пригрозил отвернуть кое-кому башку, если не найдется потерявшаяся труба.
Однажды, едва Любка ушла, пришел Старцев.
Он постоял в дверях, насмешливо прищурившись, покачался с носка на пятку.
— Здоров… мастер беспарашютного спорта.
— Привет, Сергей Ильич, — ухмыльнулся Анатолий. — Это что, специальный… как его… демократизм начальства?
— Помалкивай, — ткнул его Сергей кулаком в бок. — Тоже мне, темпераментная личность. Оригинал-неудачник. Если б все твоему примеру следовали, хромых женихов развелось бы… Уж прыгать — так прыгать в сугроб. С дерева. Брать на испуг.
— Так ты… вы знаете? — опешил Анатолий.