Таня защелкнула сумку, сказала:
— Ванюша, ко мне сейчас один тип в сумочку забрался.
— Кто?! — Иван рванулся вперед. Таня удержала его.
— Удрал… Да он ничего не утащил, а ты с другой стороны шел, тебе не видно, не переживай.
Иван помрачнел. Он казнил себя за ротозейство. А Таня веселилась:
— Жалко, что спугнула, надо было поглядеть на его разочарованную физиономию!
— Жалко! Хоть бы толкнули меня локтем, Татьяна Дмитриевна! Я бы уж этого жулика не выпустил! — волновался Ваня.
— Будет тебе, Ванюша! Ну его к богу, — сказала Таня, — пошли лучше краски выбирать.
Это были магические слова. Все остальное сразу перестало существовать.
Записку Таня нашла в сумочке на следующий день, дома уже.
Но Никите не показала. Не хотела расстраивать его перед командировкой, добавлять лишних дум и хлопот.
Через день они улетели в Чары. Вот где они по-настоящему ощутили Среднюю Азию!
Вот где был подлинный Восток — яркий, шумный, разноязыкий и в чем-то неуловимо таинственный Восток без бутафории.
Старый город с его кривыми улочками, зажатыми с обеих сторон высокими глухими дувалами, с минаретами, торчащими, как пальцы, уставленные в небо, с плоскокрышими глинобитными домиками, будто специально был выстроен для съемок фильма «на восточную тему».
Здесь вполне мог жить Али-Баба и промышлять Багдадский вор.
Но воплощением, квинтэссенцией этого самого «восточного духа» был базар.
Никите показалось, что базар по площади равен половине всего города. Это было грандиозное зрелище! Здесь продавали не только продукты, здесь продавали всё.
Базар представлял собой симбиоз рынка, заваленного грудами фруктов, овощей, висящих гроздьями ободранных бараньих туш, с тем, что в России называют барахолкой, толкучкой, толчком. Здесь можно было купить все — от белого, неописуемо важного верблюда до ржавой гайки или пары драных калош на одну ногу.
Здесь яростно били себя в грудь и бросали мохнатые бараньи шапки-тюльпеки наземь, торговались; надсаживаясь, кричали торговцы, расхваливая свой товар; вопили, взбрыкивали ошалевшие от слепней ишаки, чадили пряным дымом десятки мангалов, на которых жарились сочные шашлыки.
Прямо на земле, подогнув ноги, сидели бесконечные вереницы мужчин и женщин, продающих самые странные вещи — старинные серебряные таньга, собранные в мониста, табакерки для нюхательного табака из высушенных и отполированных тыкв, яркие шерстяные носки, огромные кожаные то ли лапти, то ли галоши-чарыки, верблюжью шерсть, каракулевые шкурки и тысячи других вещей.
Все это плюс к тому, что можно купить в обычном универмаге.