— Я надеюсь на вашу помощь, — как можно искреннее проговорила Этери. — Какое счастье, что я с вами.
Фельдфебель задумчиво разглядывал печальное лицо «немецкой невесты».
В этот момент Тамара заметила на подводе знакомый мешок с парашютом. Вероятно, он и привел немцев сюда.
— Фрейлейн, я лично вам верю, но вы должны быть откровенны до конца, и тогда мы вам поможем. Ночью мы слышали звук пролетевшего русского самолета. И вот еще этот мешок. Скажите, сколько выброшено советских парашютистов и с каким заданием, где они укрылись?
— Самолет был не один, а два, — без запинки схитрила Тамара. — Выбросили около пятидесяти хорошо вооруженных десантников. Возможно, они уже громят ваш гарнизон в Комарино. Следует поторопиться.
— Дас ист цу филь, — огорченно произнес немец и приказал полицаям отправиться в Комарино и ближайшее село Лужаки, а сам с солдатами решил двинуться за помощью в ближайший гарнизон, чтобы с утра начать большими силами ликвидацию грозного десанта.
Сердце Тамары ликовало, она сумела отвлечь внимание карателей и отвести опасность от разведчиков. Ей связали руки, усадили на подводу и отвезли в Комарино.
На рассвете следующего дня Тамару вместе с отрядом полевых жандармов, солдат и полицаев повезли к месту, где, по ее словам, якобы высадились советские диверсанты, Прочесали лес, подошли к болоту, указанному Этери накануне, но десантников и след простыл. За ночь прошел обильный дождь, следы их затерялись, да и времени у девушек было достаточно, чтобы уйти в безопасное место.
После неудачной операции по розыску разведчиц Тамару отправили сначала в комендатуру Брагина Полесской области, затем Мозыря, потом Житомира. Ни побои, ни пытки не заставили девятнадцатилетнюю разведчицу отказаться от своей легенды. Допросы тянулись долго. Постепенно упорство Тамары привело житомирского следователя к мысли, что она не лжет. Ее даже пообещали устроить в житомирскую полицию, где некоторые военнопленные нерусского происхождения вербовались в националистический карательный батальон «Нахтигаль».
Но произошло непредвиденное. Ни один разведчик не гарантирован от провала. Поводом послужила орфографическая ошибка в подписи на фотографии Ганса. Дотошный житомирский следователь обнаружил, что немецкое имя «Ханс» в автографе написано в русской транскрипции «Ганс». Одна буква могла стоить Тамаре жизни. Девушка спокойно выслушала приговор о смертной казни. Интуитивно чувствовала, что немцы берут ее на испуг.
Исчезновение Тамары и ее подруг серьезно встревожило Артура Карловича. Никаких сведений от девушек не поступало. Он запросил через Центральный штаб партизанского движения отряды Ковпака, Федорова, Сабурова. Никаких утешительных вестей. Чем больше проходило времени, тем активнее Спрогис продолжал розыск. Наконец поступила радиограмма от украинских подпольщиков, действующих в районе Славуты, что некая Этери с грузинской фамилией схвачена гитлеровцами и помещена в тюрьму не то в Гомеле, не то в Мозыре. О судьбе других участников группы пока достоверных данных нет.