— Прорвать три ряда колючей проволоки с замысловатыми узлами голыми руками, — рассуждал Поляницкий, — химера. Нужен инструмент.
Выход нашел Кунин. Где-то на территории лагеря он нашел металлические накладки и склепал из них массивные ножницы. Но чтобы добраться до проволочного заграждения, Тамаре нужно было проникнуть сначала в мужское отделение через лаз вдоль труб парового отопления. Три раза беглецы терпели неудачу, попадали под обход караула. Наконец настал удачный момент, когда они смогли проделать в заграждении проход и ловко выскользнуть на волю. Четыре дня, голодные и оборванные, бродили они под дождем по лесным тропам, пока не набрели на хатенку здешнего лесника Кохановского. Его семья приютила беглецов, обогрела, накормила, дала возможность отоспаться. Двенадцатилетний сын лесника сообщил о «гостях» партизанам. Как-то утром в хате появились два здоровых парня с алыми ленточками на шапках.
— Командир разведывательно-подрывной группы Александр Майоров, — представился один из них. — Собирайтесь в отряд. Врачей, медсестер, переводчиков берем с ходу.
Узнав, что Тамара — разведчица из Москвы, ее зачислили в диверсионно-подрывную группу Майорова.
К несказанной радости Артура Карловича, поступила радиограмма из Украинского штаба партизанского движения: «Этери Гванцеладзе сражается в отряде командира-разведчика Майорова». «Это сообщение словно радугой озарило мою душу, сняло тяжелый камень с сердца», — вспоминал Спрогис.
В районе действия партизанского отряда стояли в основном небольшие мадьярские гарнизоны. Сражались они без энтузиазма и при нападении партизан избегали кровопролития, сдавались в плен.
В августе 1943 года Тамара самостоятельно подорвала вражеский поезд. Под откос полетели паровоз и три вагона с солдатами. В том же месяце в группе Майорова она участвовала в разгроме четырех эшелонов противника у села Мирославль и на участке Шепетовка — Бердичев — Житомир. Партизаны минировали дороги, уничтожали телефонно-телеграфную связь, вступали в стычки с полицаями и бандеровцами. Украинские партизаны удивлялись и восхищались отчаянной смелостью Тамары Лисициан, волей судьбы заброшенной из самой Москвы в далекую Волынь и Подолию.
Несмотря на разгром немецких войск под Москвой, геббельсовская пропаганда продолжала трубить о непобедимости вермахта, «уничтожении» главных сил Красной Армии. Репродукторы, громкоговорящие установки близ линий фронтов, листовки, сбрасываемые с фашистских самолетов, вещали о «временном отходе» гитлеровцев от Москвы. Население на оккупированной территории было лишено правдивой информации. За хранение радиоаппаратуры им грозил расстрел.