— Мне очень жаль. Должно быть, для всех вас это стало ужасным потрясением. — Энни смотрела, как он возится с кружкой, потом передала ему тарелку с тостами.
Его глаза загорелись.
— Это настоящее масло?
— Да, нет особого смысла, есть тост, покрытый маргарином: он на вкус как пластик.
— Энни, ты меня впечатлила. Не думаю, что встречал девушку, которая призналась бы, что ест масло. Моя последняя подружка покупала только эту дрянь с низким содержанием жира. Я обычно ел свой тост сухим, а это так невкусно.
Энни почувствовала, как её щеки покраснели.
— Только не говори никому в моем клубе худеющих. Это одна из причин, почему я никогда не стану десятого размера. Я слишком люблю вкусную еду и вино, чтобы отказаться от них. — Теперь она чувствовала себя не только толстой, но и глупой. «Так держать. Ты только что призналась, что ешь больше, чем слон, парню, который считает, что анорексия в моде». Она повернулась к раковине, чтобы он не видел её лица, и принялась ополаскивать кастрюли.
Уилл взял свою тарелку и положил руку ей на плечо.
— Это и правда, вкусно, спасибо. Прости, если расстроил тебя, я не хотел.
Энни повернулась к нему лицом и почувствовала, как на глаза наворачиваются новые слезы.
— Дело не в тебе, а во мне. После удара по голове, на меня стали влиять самые странные вещи. Я все время плачу по пустякам и несу полную чушь.
Он шагнул ближе и притянул её к себе, крепко обняв. Энни положила голову ему на грудь. Уилл поднял руку, чтобы погладить её по голове, но она отстранилась, чувствуя себя неловко.
— Прости. Видишь, что я имею в виду, когда говорю, что веду себя странно?
Он отступил назад, чтобы дать ей немного пространства.
— Ну, у меня совсем нет оправданий, кроме того, что масло попало мне прямо в голову.
Они рассмеялись, и Энни почувствовала, как у неё затрепетало сердце. Черт, он ей действительно нравился, хотя она знала, что не стоит им увлекаться.
— Пойдем, проверим дом, пока не попали в еще более неловкую ситуацию.
Она вывела Уилла на узкую тропинку, по которой бежала вчера. Ей страшно было возвращаться в старый дом так скоро, но она не стала говорить об этом. По крайней мере, на этот раз она не одна. Уилл следовал за ней, пока они не добрались до дома.
— Могла бы представить, что живешь здесь? Должно быть, это так удивительно, — сказал Уилл.
— Это прекрасно, но не думаю, что этот дом и все их деньги принесли его обитателям какое-то счастье. Насколько я могу судить, они переживали одну трагедию за другой. — Она не сказала ему, откуда ей это известно, и не упомянула о дневнике, желая сохранить его при себе.