— Спать, товарищи! Завтра рано вставать!
Однажды вечером Василий заглянул к нам в палатку:
— Идите радио слушать. Там надо вертеть генератор, а вы сидите…
Лидия Николаевна и Надя живо отправились вдоль косы, туда, где стояла наша походная радиостанция. Я осталась в палатке и работала при свече. Прошло не более четверти часа, как вдруг послышались чьи-то тяжелые шаги. Прибежала Надя. Запыхавшись, она бросилась ко мне со словами:
— Фауст Владимирович принял сейчас какую-то радиограмму. Не знаю, что в этой радиограмме, но, кажется, что-то очень серьезное. Потому что он попросил нас всех отойти от радиопередатчика, когда включил микрофон. Вы сходите к нему, узнайте.
— А где Лидия Николаевна?
— Она ходит по берегу. Вы знаете, Лидия Николаевна почему-то решила, что Колосовский получил известие о ее сыне и не хочет ей говорить. Она расстроилась. Ведь у нее Петька — единственный сын. Вы понимаете?
При чем тут радиограмма? Петька? Лидия Николаевна? Я ничего не понимаю, но выхожу из палатки и почти лицом к лицу сталкиваюсь с Лидией Николаевной.
— Не ходите туда, — говорит она. — Я думала, что радиограмма касается меня, и решила спросить его. А он говорит: «Идите отдыхайте. Вам абсолютно незачем волноваться. Спите спокойно…» По-моему, его не надо ни о чем спрашивать. На нем лица нет.
На самом краю косы стояла палатка Колосовского. Она светилась изнутри, как стеклянный плафон. Тремя щелчками о полотно я попросила разрешения войти и услышала в ответ:
— Пожалуйста.
Колосовский приподнялся на локте полулежа. Он захлопнул тетрадь. Перед ним стояла свеча на железной банке. Сбоку, на длинной берестяной подстилке, лежал карабин, рядом коробки с патронами. В палатке было тесно. Чтобы освободить место, он убрал карабин, положив его в изголовье. Предлагая сесть, сказал вполголоса:
— Я думал, вы уже спите. Что скажете?
Глаза его светились скрытой печалью, но лицо было спокойным, непроницаемым. Когда я заговорила о таинственной радиограмме, он задумался:
— Видите ли, это касается лично меня. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь еще был в курсе моих семейных несчастий. Но коль вы пришли сюда, могу сказать вам. Я получил такое известие, которое при других обстоятельствах вынудило бы меня вернуться в Хабаровск. Заболела жена. И, повидимому, опасно. Ее положили в больницу. Друзья умоляют меня приехать домой. Но я при всем желании не могу вернуться до тех пор, пока мы не дойдем до перевала. Вот и все. Только, пожалуйста, не нужно никаких соболезнований. И давайте больше не возвращаться к этой теме. Вы вот что скажите мне: как нам поступить с энтомологами? Ведь скоро начнутся занятия в институте…