Во всем мире она была и остается его спасением. Не в ином мире, а в этом. Только Джессалин способна сделать Джона Эрла Маккларена таким, каким его задумала природа, – так он говорил ей и другим.
Часто ли такое бывает, что человек, столь напористый в отношениях с другими, так покладист в общении с женой? Речь, конечно, не идет о жестких сделках.
Он влюбился раз в жизни. Джессалин тогда было семнадцать. Робкая, тихая, скромная.
И невероятно хороша собой. Он посматривал на ее личико, ее аккуратно заплетенные косички. На ее грудь.
Она все видела. Эту беспомощность мальчишки, что проглядывала в его лице. Никакого морализаторства, никаких строгих правил.
Это мы и называем: любовь.
Они держались за руки. Джонни Эрл был явно смущен. Ему хотелось крепко сжать маленькую ладошку, но боялся (так он сказал) ее сломать.
Спустя столько лет это вызвало у нее смех. Запомнила на всю жизнь: боюсь сломать.
Можешь сейчас ее сломать, дорогой.
А вот она не сразу влюбилась в Джона Эрла Маккларена, мужчину с ярко выраженным характером, даже когда ему было двадцать с небольшим. Но со временем случилось. Она этому не противилась.
Как же ей сейчас хотелось, чтобы он сжал ее руку покрепче.
Впрочем, не в ее характере грузить человека тем, что она в нем нуждается.
Нет, она сама сожмет его руку.
На протяжении многих лет, без устали, она сжимала руку ребенка, иногда сразу двух, – переходя улицу, в публичных местах, на лестнице. «Дети!» – говорила она тихо, но бодро.
И ребенок без колебания протягивал руку матери. Это доверчивое рукопожатие – что может быть чудеснее?
Ее главный страх – что кто-то из детей вырвет ручонку и выбежит на проезжую часть… или угодит в какую-то другую передрягу, стоит ей только на секунду отвлечься.
Мамочка, мы отвезем тебя домой.
А утром вернемся.
Джессалин не спешит покидать палату. Как можно бросить бедного истерзанного Уайти! Когда он откроет глаза, первой, кого он увидит, должна быть она.
Конечно я здесь. Я всегда буду рядом.
В растерянности смотрит на часы – уже утро? Где, в сущности, она находится?
Уайти, кажется, занимает меньше места на больничной койке, чем на домашней кровати, где матрас комфортно проседает с его стороны. Ночь вместе с Уайти – это целое приключение. Он раскидывается, вздыхает, беспокойно переворачивается, забрасывает на нее руку, а если просыпается (или как будто просыпается), то издает горловой звук и тут же снова проваливается, словно уходит под воду, все глубже и глубже, а Джессалин, лежа рядом в некоем трансе, не перестает удивляться: сон приходит к нему так легко, а ей приходится ловить свой сон с помощью хлипкого сачка.