И опять перед мысленным взором барона замелькали сцены из триумфального возвращения. Его награждение во дворце короля Зевуса. И, быть может, поцелуй принцессы Ассеи. Барон настолько размечтался, что вначале даже не обратил внимание на зловещий свист арбалетных болтов, и лишь когда захрипели умирающие, вздрогнул…
Два торнийских корпуса шли густо, цепочками, друг за другом, тщательно огибая деревья, и проламываясь сквозь кусты. Расстояние между цепочек было полметра-метр, максимум два. Барон старался не растягивать силы. Да и густая темнота не позволяла сильно отходить друг от друга. Потеряться в такой темноте – смерти подобно! И не знали торнийцы, что лесанийский спецназ использует специальный отвар для ночного зрения, по сравнению с которым приборы ночного видения – детская игрушка. И когда торнийцы шли практически наощупь, натыкаясь на деревья и спотыкаясь о кочки, по бокам от них спокойно скользили полтысячи спецназовцев, переглядываясь и ожидая приказ о нападении.
А потом торнийский корпус будто столкнулся с нечистой силой! Арбалетные болты прилетали из темноты словно со всех сторон! Стрелы как бумагу прошивали лучшие доспехи. Солдаты падали, хрипя, не понимая, куда бежать, ибо гибель была отовсюду. Барон растерялся, оглядывался по сторонам и не мог понять, откуда бьют арбалетные болты и летит смерть. А когда к нему стали подбегать тысячники за приказаниями, парализованный от ужаса происходящего, Орвье просто не мог ничего сказать. А пока он стоял в растерянности, вокруг него гибли его солдаты. Гибли сотнями. Падая, захлёбываясь собственной кровью. И оставшиеся на ногах солдаты побежали, бросая оружие, щиты, сдирая на ходу бесполезные панцири, мешавшие набрать нормальную скорость. Бежали в разные стороны, куда глаза глядят, но подальше от этой страшной смерти, идущей из темноты! И большинство как раз выбегали прямо на ждущих спецназовцев, хладнокровно и деловито режущих ополоумевших торнийцев. Вокруг барона осталось лишь тысячи две торнийцев, пожилых, умудрённых опытом. Понимающих, что убегать во время боя – верная смерть. И они сбились в круг, защищая тысячников и барона Орвье. Ощетинились мечами и копьями, и пристально всматривались в темноту.
Орвье стоял и слышал, как затих любой шум в лесу, куда убегали ополоумевшие солдаты. Как постепенно затихли стоны раненых, и в Тирольском лесу вновь наступила зловещая тишина. Он ощущал эту тишину каждым нервом. Каждой клеточкой кожи. Свист тетивы и летящие болты, тоже услышал всем естеством. И, понимая, что его воинов не спасут доспехи и щиты, проорал громко, будто прогоняя страх: