– Срочно ставить гуляй-города!
Командиров сдуло, и уже через несколько секунд они заорали-заматерились на тысячников, а те на сотников. Солдаты быстро засуетились, и стали отрабатывать сотни раз проделанную работу и громоздить доработанные и модифицированные мною гуляй-города. Стаскивали возы один к одному. Поднимали на них щиты, образовывая крепкие деревянные стены. Итого буквально за двадцать пять – тридцать минут солдаты построили четыре квадратных гуляй-города метров по двести каждая сторона. В таких конструкциях спокойно помещались пять тысяч солдат. При этом на каждую сторону приходилось по триста бойцов с арбалетами и гранатами. Ещё четыре отряда споро бегали по полю, раскладывая мины со стороны приближающейся вражеской кавалерии. Столько же народу раскидывали мины с других сторон от гуляй-городов. Я быстро пошёл к ближайшему сооружению, проскользнул внутрь под днищем подводы и спросил Здика:
– Где конница?
– В трёх лье!
– Арон! – всех под защиту!
Раздались команды, и легионеры рванули к гуляй-городам. А я даже на подводе возле амбразуры услышал дрожание земли. Сорок тысяч конницы, это вам не плюшки с салом. Вскоре на горизонте появилась конная громада. К бою, судя по всему, они готовились сразу, были без обозов, заводных лошадей и прочего. И, завидев нас, гулко заорали. Эх, не привыкнут местные обалдуи, что расклады поменялись, и конница против пеших – это уже давно не преимущество. Ну, ничего, как говорится, за одного выжившего семь мёртвых дают. Или не так? Впрочем, какая разница?
Четыре наших гуляй-города выглядели внушительно. И это, видимо, несколько охладило пыл командования сорокатысячной армии. Те замедлились. Несколько всадников поскакали к Бротосу, откуда навстречу им уже выдвинулся конный отряд численностью где-то в тысячу кавалеристов. Следом за конницей из города вывалилась бравая дружина около двух тысяч пехотинцев. При этом защитники Бротоса выглядели настолько внушительно, что на некоторых даже кирасы не сходились. А нам навстречу от армии двинулись сразу несколько всадников переговорщиков. Я тяжело вздохнул, и сказал погромче:
– Опять перед тем, как бить – разговаривать придётся!
В рядах наших гвардейцев раздался хохот. Я же проскользнул под воз, и, сопровождаемый Ягом и Ароном, спокойно потопал навстречу переговорщикам. Те, всемером, остановились полукругом, выпустив впереди себя черноволосого бородача в красивом кафтане с позументами. Тот горделиво восседал в седле, но лошадь постоянно горячилась, и бедолаге всё время приходилось менять позу. Я лениво, демонстративно не торопясь, подошёл, и остановился метрах в десяти от тэнеберийцев. И молча ждал, что скажут приехавшие. Те тоже молчали. Я насмешливо смотрел на расфуфыренного бородача. Тот всё погорделивее пытался сесть на гарцующей лошади. Стоящие сзади него конники уже недоумённо запереглядывались, когда бородач, наконец-таки, раскрыл рот: