Поработав сборщиком плодов, Оливеро перешел в артель прядильщиков и ткачей. Здесь главным инструментом служило веретено, тонко выточенное из цельного хрусталя, — граненая отшлифованная игла, посередине которой крепился диск из дымчатого стекла или халцедона: он придавал вращению веретена скорость и устойчивость. Итак, вначале волокна толкли в каменной ступе пестиком, отделяя друг от друга, затем связывали воедино и прикрепляли к зубцу на кончике веретена. Вращали веретено, зажав в правой руке между большим и указательным пальцами. Волокна скручивались в тонкую нить, — получалась пряжа. Ткань изготавливали из этих нитей, сплетая их в единое полотно. Эта работа делалась вручную: на вертикальной каменной раме с зубцами устанавливалась основа примерно из ста нитей, и через нее пропускали уток с пряжей. Получалась материя вроде марли, только шелковистая.
Оливеро попробовал себя во всех видах ручного труда, правда, не все они оказались одинаково интересными. Вдва ли стоит описывать, скажем, работы по осушению и канализации, или огранке камней. Но о двух занятиях более высокого порядка стоит сказать особо. Первое — это изготовление гонгов и кристаллов. К рассказу о гонгах, пожалуй, добавить больше нечего, — все уже сказано. Они делались самой разной величины и изготавливались из разнообразных материалов, начиная от тончайших кристаллов горного хрусталя до массивных колонн сталактитового происхождения. Последние, естественно, встречались гораздо реже, ибо образование сталактитов требуется много времени. Когда артель заканчивала обработку «колоколов» (можно ведь их и так назвать), их передавали в другую артель, занимавшуюся подбором музыкального лада. Настройка шла либо в соответствии с нотами обычной гаммы, либо по звукам, вместе составлявшим определенную мелодию.
И все же высшей квалификацией здесь полагали огранку кристаллов. Породы использовали разные: опал, халцедон, плавиковый шпат, известняк, но более всего почитался горный хрусталь — за чистоту. В этом подземном мире из всех наук выше всего ценили ту, что мы называем кристаллографией: изучение форм, свойств и структуры кристаллов. Здешние мудрецы даже готовы были признать ее королевой наук, поскольку ее данные лежали не только в основе всех представлений о строении Вселенной, но и понятий красоты, правды, предназначения. Над этими вопросами размышляли и мудрейшие на верхней галерее, и отшельники, уединившиеся в дальних гротах.
Мы лучше поймем логику их мысли, если учтем, что для них знание о строении кристаллов имело не только естественнонаучную, но и эстетическую природу, ибо на нем строилась их концепция прекрасного как некоей идеальной завершенности. Если коротко, их главной целью было создание кристаллов, которые, повторяя основные структурные свойства данной породы, содержали бы какое-то легкое, почти неуловимое отклонение от природной нормы. Эстетическое наслаждение они понимали как способность воспринимать угол отклонения от природного образца, допущенный в искусственно созданной форме. Для них не существовало более тонкого проявления чувства прекрасного, чем то, которое вызывали кристаллы с наибольшим отклонением от нормы, но в пределах допустимого. Подземные мастера различали шесть систем кристаллообразования: кубическую, тетраэдрическую, восьмиугольную, однослойную, трехслойную и шестислойную, причем у каждой были свои адепты. В этих пристрастиях было что-то от земной приверженности определенному направлению в живописи: один — сторонник барочной фантазии в кубическом пространстве, другой — полная противоположность первому — любитель классической ясности и прямой перспективы.