– Что натворил этот засранец?
– Сбежал, – лаконично ответил Юра и, достав из кармана перочинный ножик, начал стругать небольшой чурбачок, поднятый с земли. – Леонид Юрьевич, руководство поставило мне задачу вернуть Росса на родину. Но, начав собирать информацию, я обнаружил, что в архивах на него практически ничего нет. Вы можете прояснить ситуацию.
– На меня ты как вышел? – задумчиво покачивая головой, спросил Брот. – Через детский дом?
После утвердительного кивка, полковник поднялся на ноги и потянулся телом, выгоняя из головы остатки хмеля.
– Ты на машине, капитан?
– Стоит в ста метрах отсюда, – подтвердил Егоров. – Оставил…
– Чтобы не спугнуть, – закончил фразу Брот и направился в дом. На пороге обернулся и почесал щетину на щеках. – Обожди меня минут пять, сейчас оденусь и прокатимся. Этот разговор нужно вести в другом месте.
Ожидая полковника, Егоров задумчиво вырезал из куска дерева лицо мальчишки с фотографии и пытался представить его внешность сейчас. Лезвие постепенно освобождало из плена древесины высокий лоб, широко посаженные глаза, аккуратный, средних размеров нос. Росс был красивым мальчишкой и сейчас, в расцвете своей молодости, он явно не обделен женским вниманием. Для оперативной работы такой красавчик был не пригоден, слишком заметная внешность. Думается не в одном женском сердце отпечатался его образ.
Полковник обернулся даже быстрее обещанного. Одет в свежую гимнастерку, начищенные яловые сапоги. Приколов на грудь снятую со старого кителя Звезду Героя, одернул китель, снова превращаясь в офицера, которого уже год пытался вытравить алкоголем.
– Ты извини меня за поведение, – глухо, не глядя в глаза, сказал Брот. – Явись ты месяцем позже, может и не застал бы меня. Может быть и собрался бы с духом себе пулю в башку пустить. А так… пока принципы не позволяют…
В дороге офицеры молчали. Полковник изредка указывал на нужные повороты красноармейцу-водителю “Эмки”, а Егоров молча смотрел в окно и думал о своём. Спустя километров пятнадцать машина остановилась у покосившихся от времени деревянных ворот, обтянутых ржавой колючей проволокой.
От самого забора остались только столбы, всё остальное уже успели растащить, не боящиеся ни черта, ни Сталина, местные жители. На истёртой временем табличке с трудом проглядывалась надпись “Вх…д ст..о..о …о. проп. ам”. Оставив машину у ворот, полковник и капитан обошли их и долго шли по заросшей дороге в сторону виднеющихся вдали корпусов.
– Здесь была тренировочная площадка… стадион… площадка для рукопашного боя… тир…
Угадывая почти незаметные обычному взгляду подробности, Брот рисовал Егорову картинку бывшего учебного центра, который находился на этом месте. Чем больше он вспоминал, тем сильнее темнело его и без того осунувшееся лицо.