Постепенно голубое великолепие небесного шатра стало меняться. Сначала небо потемнело, став синим, потом приобрело фиолетовый оттенок и наконец превратилось в черный, как смоль, ковер, расшитый бисером тысячи созвездий, ни одно из которых не имело знакомых очертаний.
Затем изменились и звезды. Они стали желтовато-зелеными. Все до единой. Не было рубинов, топазов, золота. Не было бриллиантов, какими, несомненно, являются все звезды. Их неослабный блеск, казалось, исходил из тысяч злобных глаз древних идолов, парящих над Матерью Монголией.
Окутанный их недобрым светом, Казар все сильнее нахлестывал своего Чино. Но как ни мускулист был Чино, как ни велико было его могучее сердце, он оставался всего лишь конем, пусть даже и самым быстроходным.
Потом небо взволновалось и желто-зеленые звезды стали падать. Казар знал, что они охотятся за ним. Он понимал это инстинктивно. Понимал не умом, не чувствами, а чуткой монгольской душой. Он не ведал, почему падающие звезды ищут его. Понятия не имел об этом. Но из всех людей на Земле им был нужен только он, Казар, ставший их главным призом.
Поначалу они лишь слепо прорезали небо огненными стрелами. Но вот одна из них замерла, изменила курс и пустилась в погоню за всадником.
И тут же, словно слух о том, что где-то внизу мчится монгол по имени Казар, облетел всех его преследователей, волнообразная желто-зеленая дорожка потянулась вслед одинокому всаднику.
Они росли прямо на глазах, заслоняя небо, и вскоре воздух над головой Казара зазвенел от напряжения. Словно связанные невидимыми канатами, громадные небесные шатры начали опускаться.
Он натянул поводья. Жеребец попятился, вскидывая голову, и замер, превратившись на миг в точеный силуэт на фоне падающих звезд. Только звездами они были такими же, как сам Казар — Великим ханом Хубилаем.
За окнами небесных шатров двигались тени, а горящие красные глаза наблюдали за ним. Повернув испуганного коня, Казар увидел, что рубиновые глаза сверлят его со всех сторон, прячась в ночных тенях.
Самым странным, что заметил Казар перед тем, как неведомая тьма поглотила его сознание, было то, что некоторые из этих глаз двигались не парно, а поодиночке. Но это же невозможно! Даже у демонов должно быть два глаза. Когда поворачивается один, то же делает и другой. Видеть, как мигает один глаз, как он перемещается во тьме пылающей красной точкой независимо от других, было странно и противоестественно.
Рокот грома пробудил его.
Казар открыл глаза и, не дожидаясь, пока зрачки привыкнут к темноте, попытался сдвинуться с места. Попытка окончилась неудачей. Руки оказались скованными, ноги тоже, хотя напряжения пут не ощущалось. Даже дышалось с трудом, но грудь подымалась и опускалась, как кузнечный горн. Он слышал потрескивание грудных хрящей, но легким все же не хватало кислорода.