Я утверждаю, что первые детские ощущения — это удовольствие и страдание, и благодаря им сперва и проявляются в душе добродетель и порок. <…> Ту же часть добродетели, которая касается удовольствия и страдания, которая надлежащим образом приучает ненавидеть от начала до конца то, что следует ненавидеть, и любить то, что следует любить, — эту часть можно выделить в рассуждении и не без основания, по-моему, назвать ее воспитанием.
Платон. «Законы», 653[40]
Разумеется, гимнасиарх не может обучать мальчиков лично — у него и без этого немало забот. Обучением занимаются педотрибы и гимнасты. Педотриб — это бывший атлет, подбирающий упражнения и следящий за диетой учеников. Именно с педотрибом гимнасиарх советовался насчет того, следует ли начать день с борьбы; и сегодня педотриб решил, что следует, но только если мальчики будут бороться стоя. Существует и другой вид борьбы, но занимающиеся им рискуют измазаться, оказавшись на земле, или даже получить серьезную травму — так после поединков профессионалов нередко выходит, что встать удается лишь одному из борцов.
Чтобы победить в борьбе стоя, нужно опрокинуть противника на землю три раза. Мальчиков разбивают на пары гимнасты — настоящие тренеры, наблюдающие за выполнением упражнений, назначаемых педотрибами. Одним из гимнастов и является Аристон. Чтобы этим утром никто не получил травм, Аристон отправляет самых слабых мальчиков в помещение в углу перистиля, дабы они отточили навыки борьбы, упражняясь со свисающим с потолка кожаным мешком, наполненным песком.
Остальных мальчиков Аристон делит на пары так, чтобы силы были равны или чтобы более сильный мальчик поборолся с более опытным. Почти закончив, учитель сталкивается с уже привычной проблемой: что делать с Аристоклом? Не допустить его до утреннего упражнения не получится, ведь его родители происходят из благородных и могущественных семей (мать — из рода древнего законодателя Солона, а отец — из еще более древнего рода бывших афинских царей). Но и достойных соперников для него среди мальчиков нет. Глядя на эти широкие, как у Геракла, плечи, трудно поверить, что Аристоклу всего двенадцать лет.
Этот широкоплечий богатырь не просто очень силен, он еще и очень искусный борец. С его мускулатурой другой мальчик мог бы положиться на грубую силу, но Аристокл слепо следует принципам Сократа, считающего, что долг каждого человека перед самим собой — приблизиться к физическому и интеллектуальному совершенству настолько, насколько это возможно. Приемы борьбы Аристокл изучал с тем же безрадостным остервенением, с которым он принимается за любое упражнение для тела или ума. Другие мальчики опрокидывают оппонентов на землю. Аристокл швыряет их на другой конец гимнасия.