Концепция «массы» обычно отождествлялась с невежественной, бесформенной толпой, с массовым бескультурьем. Еще в IV в. до н.э. древнегреческие философы отвергали демократию, считая ее «дурным» типом государства, ведущим к охлократии, т.е. власти толпы. В рабовладельческом обществе значительная часть населения — рабы вообще не считались людьми, т.е. гражданами, по римскому праву они считались лишь «говорящим орудием производства». В условиях феодализма абсолютное большинство населения — крестьяне были в той или иной форме закрепощены: прикреплены к земле и подчинены административной и судебной власти сеньоров и лордов. В России, например, крепостное право в общегосударственном масштабе просуществовало начиная с 1497 г. («Судебник») до 1861 г. Русские революционные демократы XIX столетия, опираясь на идеи марксизма, ввели понятие «народные массы», под которыми понимались широкие слои (подавляющая часть) населения, носители исторического прогресса, противостоящие классам эксплуататоров.
Один из первых вариантов теории «массового общества» разработал французский исследователь Густав Лебон. В книге «Психология народов и масс» он показал массы как разрушительную, иррациональную силу, подавляющую личность и уничтожающую мораль.
Испанский политический мыслитель Ортега-и-Гасет в работе «Восстание масс» исходил из того, что европейская история впервые оказалась в руках заурядных людей, «массового человека», который живет ощущением победы и власти, не признает никаких авторитетов, «во все лезет и всех поучает». Этот новейший варвар порожден цивилизацией. Человечеству поэтому грозит вырождение, духовная смерть. В обычных условиях массы инертны, выступают как потребители, ждут руководства со стороны «сильной руки».
Предсказуемая, складывающаяся на основе четко зафиксированных стабильных правил политическая и правовая среда совершенно необходима как для развития предпринимательства, так и для создания условий для политической конкуренции. Вне такой среды предприниматели не могут успешно управлять своей деятельностью, устанавливать рыночные связи, а также выстраивать стабильные отношения с потребителями. Организационная эффективность может быть гарантирована только бюрократией, которая в долгосрочной перспективе оказывается необходимым условием развития отлаженного и эффективного рыночного механизма. В то же время политическая конкуренция оказывается решающе важным противовесом тотальной бюрократизации, а следовательно, и тенденциям к становлению тоталитарного государства.
Еще один возможный инструмент сопротивления тотальной бюрократизации — сильный парламент, способный стать площадкой, на которой с помощью конкурентной борьбы будет формироваться сильное политическое лидерство. Коль скоро именно парламент играет важнейшую роль в «сдерживании» ползучей бюрократизации, Вебер привел в его защиту ряд важных аргументов.