— Может, он еще одумается к экзаменам?
— Говорю же, утютю наш Горенко, — говорила Кристина. — Уплыл в свободное плавание и к черту годы упорного труда! Хотя о чем я? К нему слово «труд» вообще не относится. Ой, я же забыла тебе сказать. Я иду в караоке. Пойдешь?
— Нет, не хочу никуда. Я лучше пойду — посплю.
— Ну, и зря. Ты так всю молодость проспишь и проснешься древней старушкой. И сама себя испугаешься, — Кристина накрасила губы блеском. — Что-то горло болит. У тебя есть что-нибудь от горла?
Не дождавшись ответа, она взяла из шкафчика над раковиной таблетки от кашля и положила одну себе в рот. Но таблетка оказалась на редкость горькой. Кристина с отвращением выплюнула её в унитаз и направилась в большую комнату.
— Дашь свой конспект по филологии? — спросила она. — А то я ничего не записала.
— Посмотри в сумке, — ответила Олеся и направилась на кухню.
Кристина достала оттуда тетрадь, но этого ей показалось мало. Там же она заметила спрей от кашля.
— Тебе он нужен? — спросила она, выглядывая в прихожую.
Олеся намывала стол и лишь краем глаза заметила баночку со спреем, которым давно не пользовалась.
— Да бери, мне всё равно! — ответила Олеся, немного пожалев, что в её кухне нет двери, поэтому там невозможно укрыться от назойливых гостей, каким являлась Кристина.
Она прихватила спрей с собой, вместе с конспектом, и ушла. А Олеся еще пару часов пробыла дома одна, пока её не посетил Павел.
Всё это время она сидела и не сводила глаз с найденных ей осколков. Они лежали на столике прямо напротив неё. Она смотрела на них, словно под её гипнозом они бы заговорили.
Павел стоял в дверях большой комнаты и наблюдал за Олесей.
— Что делаешь? — спросил он.
— Пытаюсь понять, что на них изображено.
— Это просто куски стекла.
— Я вижу на них снежинки.
— А мамонтов ты там не видишь? — рассмеялся Павел.
Олеся пропустила его слова мимо ушей.
— И еще вижу часть глаза, — она соединила осколки на свое ладони. — Вот, кажется, зрачок. Он голубого цвета.
— Да надо же! Голубой глаз на голубом стекле. Вот удивительно!
— Он темнее.
— Я ничего не вижу. Хотя вижу! Какую-то волосню. Гадость! Ты откуда их достала?
И вправду, к осколкам прилипло несколько темных ворсинок.
— Не знаю, откуда это, — сказала она, пытаясь стряхнуть ворсинки, которые словно имели невидимые липучки и цеплялись ими за стеклянную поверхность осколков.
— Да выкинь их! — предложил Павел. — От них никакого толку.
— А глаз? Может, это осколки портрета?
— Ага, и на ней изображен убийца! — с иронией добавил Павел. — Ты только что видела какие-то снежинки. Теперь видишь глаз. Определись уже!