— О, Боже, — по лицу художника стало понятно, что он узнал свою работу. — Что вы с ней сделали? И как вы узнали, что я её нарисовал?
— Девочка сказала, которая здесь изображена, — соврала Олеся.
— Она меня не знает.
— Хорошо, — ответила Олеся, — сами нашли.
— Вы что из полиции? — художник вытер грязные руки полотенцем и вопросительно посмотрел на своих гостей.
Павел хотел кивнуть в ответ, но поймав на себе суровый взгляд Олеси, помотал головой.
— Хотя неважно! — сказал Лепр. — Кто разбил картину?
— Она упала с полки, — Олеся на ходу придумывала историю гибели картины.
— Стекло крепкое. Картина должна была непросто упасть. Признайтесь, вы уронили на нее что-то тяжелое?
— Да, шкаф, — пошутил Павел.
— Вы просто губители искусства! — художник кинул на пол полотенце. — Я не стану с вами работать!
— Подождите, — сказала Олеся, — вы не сказали, кто заказчик.
— Я рисовал ее для себя, — ответил художник. — И замечу: бесплатно!
— Слушайте! — вмешался Павел. — Просто скажите, кому вы отдали картину!
— Своей музе!
— Музе? — удивилась Олеся.
— Она на картине, — добавил Лепр. — Её имени я не знаю. Помню только лицо.
— Почему не спросили имя? — не отставала Олеся.
— Не успел. За ней приехала машина. И только не спрашивайте меня про водителя — я его не видел!
— Подождите! Машина? Какая машина?
— Красная!
«Неужели машина главврача», — мелькнуло в голове у Олеси, и она спросила:
— Форд?
— Я не разбираюсь в марках. Помню только, что на заднем стекле машины были дурацкие наклейки. И всё!
— Медицинский юмор?
— Именно, потому, что художеством это не назовешь!
«Не может быть», — подумала Олеся. Больше она не стала задерживать художника и вместе с Павлом покинула его скромную обитель.
— Всё-таки не зря сходили, — заметила Олеся.
— И ты ему веришь? — удивился Павел. Он считал, что вся эта беготня за бомжами и сумасшедшим художником абсолютно бесполезна.
— По-моему, он говорил правду.
— Ну, допустим, Юля села в красную машину…
— Это машина главврача!
— С чего это главврач решил ее подвезти? Или он всех пациентов возит?
— Зато так она могла оставить в его машине свой портрет.
— И он таскает его с собой! Он что, больной?
— Возможно, портрет ему дорог.
— По факту у нас ничего нет! Художник этот не видел ни лица водителя, и ни номера машины. Так что куда там садилась Юля еще неясно.
— Слишком много совпадений. Согласись!
— Слишком много неясностей. Эти осколки мог оставить Давид. Вдруг портрет был у него?
— Тебе просто Давид не нравится!
— Он сам себе не нравится, я тебя уверяю.
— Чисто теоретически ты прав: портрет мог быть у Давида или у того, кто на него напал.