— И что теперь — давать им всем наркотики?
— Если ты не в курсе, то в медицине наркотики используются для обезболивания. Сама заболеешь — не откажешься от них.
— То есть ты лечил детей наркотиками? Молодец!
— Я не виноват, что некоторые глотают всё подряд лишь бы словить кайф. А Милана, между прочим, даже ничем не болела. Притворялась!
— Ну, конечно! Станет здоровая девочка лежать в больнице.
Олеся не скрывала иронии.
— За деньги станет, — ответил Давид.
— Откуда тебе знать? Ты её даже не помнишь.
— Мне Нина шепнула. У неё везде уши. Но думаю, тебе это неинтересно.
Но Олесе было очень даже интересно, но она старалась не подавать виду, чтобы не спугнуть Давида.
— А я думаю, ты всё это придумал.
— У Миланы был уговор с заведующей.
Олеся вспомнила симпатичную женщину, Крысякину, которая подходила к ней со странными расспросами по поводу главврача.
— Даже так? — удивилась Олеся.
— Заведующая хотела сместить главврача. Вот и нашла Милану, наштамповала ей бумажек с диагнозом, подделала все анализы, — рассмеялся Давид, — я даже кое в чем им помогал.
— А тебе это зачем?
— Крысякина, знаешь ли, полюбезнее главврача. Этого любителя юных девочек.
— С чего ты взял, что он такой?
— Сама подумай! Он взрослый мужчина, живет один, ни с кем не встречается.
— Ты тоже живешь один.
— Но я-то люблю мужчин, а он — девочек. Видишь, всё очень просто.
Что может быть проще — сделать на кого-то компромат и обвинить его в педофилии?! Отличный план. И главное, он воплотился почти полностью. Вероятно, только Милане мало заплатили, если вообще заплатили.
— Но был бы главврач умнее, он бы не попал в такую ситуацию, — рассмеялся Давид.
— Ты так много знаешь, — заметила Олеся. — Неудивительно, что ты оказался в больнице.
Улыбка спала с лица Давида. Он резко замолчал.
— Ты видел, кто на тебя напал? — спросила Олеся.
— Нет, было темно.
«Было темно?! А может, он всё выдумал про нападение?» — подумала она.
— Ничего не видел? — поинтересовалась она. — А в тот день ты ничего не терял?
Она вспомнила про осколки стекла.
— Сознание! — ответил он.
— А вещи?
— Мне было не до вещей.
Чем печальнее становилась история о нападении на Давида, тем тяжелее Олесе было сдерживаться. Нет, она не сочувствовала ему — она не верила ни единому его слову. Впрочем, даже если он и не врал, он вполне заслужил получить по голове.
— Да кто тебе поверит! — не выдержала Олеся.
— Ну, и не надо! — немного помолчав, он добавил: Думаешь, я сам башкой о стену ударился? Или сам себе в спину воткнул осколок окна? — он пристально посмотрел на Олесю, ожидая, что она скажет, но она молчала. — Пошла ты! — в его глаза сверкнула обида, и он поразил Олесю своим взглядом, как молнией. Девушка невольно сделала шаг назад — в неё вдруг сработал инстинкт самосохранения.