* * *
Среди ночи в дверь Павла кто-то постучал. Сначала один раз, на что Павел даже не хотел реагировать. Он жил в общаге, а это, как известно, тот еще проходной двор.
— Опять соседи-алкаши, — пробубнил он про себя.
Но кто-то за дверью был настойчив и постучал снова, уже громче.
— Да что надо? — недовольно заорал Павел, распахивая дверь.
Затем он едва не проглотил свой вечно сквернословящий язык, когда увидел на пороге Олесю.
— Ты? — удивился он.
Она лишь улыбнулась в ответ.
— Как ты сюда попала? А вахтерша?
— Не заметила её.
— Слушай, нам нельзя водить девушек сюда, — сказал Павел, оглядываясь по сторонам, будто собирался сделать что-то противозаконное.
— Тогда впусти меня, пока нас никто не видел.
Павел еще раз поглядел по сторонам и впустил её в комнату.
— Я, наверное, сказал что-то не то тогда…
Он не знал, как подобрать слова, чтобы извиниться.
— Да все нормально.
— Да? Отлично.
— Можно мне раздеться? — спросила она, расстегнув на своем пальто пуговицу.
Павел чуть отшатнулся назад.
— Зачем? — удивился он.
— Здесь жарко.
— А, — протянул он и нервно развернулся к окну, чтобы открыть его. От волнения его руки вспотели, и он лишь с третьей попытки смог осуществить задуманное. Наконец, когда в комнату подул прохладный воздух, Павел чуть осмелел.
— А как ты узнала мой адрес? — поинтересовался он. В тот же миг он услышал, как пальто Олеси упало на пол. Металлическая застежка на её ремне зазвенела, коснувшись деревянного паркета.
Павел медленно обернулся. Но от неожиданности не смог промолвить и слова — Олеся стояла перед ним в полупрозрачном неглиже.
Он отшатнулся назад, ударившись спиной о подоконник.
— В чем дело? — спросила его Олеся.
— Что ты делаешь?
Она не ответила, сделав несколько уверенных шагов навстречу к нему. Наконец, она оказалась уже слишком близко. Она коснулась рукой его щетины.
— А ты симпатичный, — прошептала она.
— Прикалываешься?
— Вовсе нет.
И она жадно впилась губами в его губы, словно хотела его съесть. Он не стал сопротивляться, ощущая ее язык у себя во рту. Затем он услышал странный звук, словно что-то острое воткнулось в подоконник. В тот же миг Олеся отстранилась от него. И в распахнутом окне слева от себя он увидел собственное отражение, и глаза его застыли в ужасе — его тело было буквально прибито к подоконнику при помощи огромного металлического кола, который в него запустила Олеся прямо из своего рта. Это было немыслимо. Павел даже не чувствовал боли. Он лишь в ужасе наблюдал, как кровь из его раны стекала на пол, образую густую красную лужу. А затем, не успев вскрикнуть, он проснулся, вскочил с кровати весь потный.