В исторической литературе со ссылкой на материалы Токийского процесса утверждается, что «22 июля на совещании пяти ведущих министров японского правительства план нападения на советскую территорию в районе озера Хасан был одобрен императором». Появившиеся в послевоенные годы дополнительные сведения позволяют внести в это утверждение некоторые коррективы.
Итак, 14 июля временный поверенный в делах Японии в СССР Харухико Ниси по указанию Токио потребовал незамедлительного отвода советских войск с высот Заозёрная и Безымянная. 20 июля такое же требование выдвинул перед наркомом иностранных дел М. М. Литвиновым срочно вернувшийся в Москву из поездки в Северную Европу посол Японии в СССР Мамору Сигэмицу. Он подчеркнул, что по соглашению с Маньчжоу-Го Япония взяла на себя обязательства защищать маньчжурскую границу, не останавливаясь перед использованием силы. Советский нарком решительно отверг требование японского правительства и заявил, что Советский Союз «посягательств на свою территорию не допустит». Японскому послу была предъявлена приложенная к российско-китайскому Хунчунскому договору 1886 г. карта, согласно которой граница была определена по вершинам высот Заозёрная и Безымянная. Но посол, игнорируя этот документ и доводы советской стороны, продолжал стоять на своем. Впоследствии в своих мемуарах посол Сигэмицу признал, что «возможности разрешить конфликт путем удовлетворения односторонних требований японской стороны об отводе войск с самого начала были невелики». Понимали это и генералы из императорской ставки, целью которых было не урегулирование конфликта, а проведение запланированной операции.
20 июля военный министр Японии Сэйсиро Итагаки и начальник генерального штаба Номия Канъин запросили аудиенции императора. Они намеревались получить его санкцию как главнокомандующего на применение войск и мобилизацию для проведения операции в районе озера Хасан. Хотя они и заявляли, что эти действия поддерживают и другие министры, в действительности не все высшие чиновники разделяли мнение о необходимости военных действий против СССР в Приморье. Некоторые из них – министр иностранных дел Иссэй Угаки, военно-морской министр Мицумаса Ионаи, министр внутренних дел Курахэй Юаса – опасались начала войны с СССР. Такая перспектива пугала и императора Хирохито.
В условиях затягивания войны в Китае, победить в которой японские генералы обещали за три месяца, император уже с большей осторожностью воспринимал предложения военных о применении войск. Близкие к нему придворные и личные советники убеждали монарха в неготовности Японии воевать с СССР. Хирохито весьма обескуражил военного министра Итагаки, явившегося за разрешением на проведение операции против советских войск. Император с раздражением бросил министру: «Впредь чтобы ни один солдат и шагу не ступил без моего указания». Это, однако, не означало, что император был против проведения операции в районе Хасана. Он лишь стремился держать ситуацию под своим контролем.