Человек застыл, вжавшись в кресло, закрыв глаза, а ему в лицо, на мантию, на голову летели багровые капли, а над ним ревел и бесновался Ворон.
Внезапно все стихло.
Человек открыл глаза и увидел над собой гиганта с руками, одеждой и лицом, залитыми вином. Гигант дрожал от ярости.
И от страшной неизбывной муки.
– Ох, сын мой, – прошептал Человек.
Его сострадание было неподдельным и живым.
А искаженное яростью лицо Ворона будто раскололось пополам – и начало таять. Хлынули слезы, побежали по щекам. Он жалко, потерянно застонал – и упал на колени.
Огромными дрожащими руками он обнял Человека за талию, прильнул, сотрясаясь от рыданий, будто ребенок, ищущий спасения и утешения, а старик держал его голову на коленях, и качал, и утешал. Ворон плакал и плакал.
– Отец, это так ужасно! – хныкал гигант, а потом, всхлипывая, говорил о том, как ему жаль и как он виноват.
Оба знали, что речь не о сегодняшнем дне и ужине. А потом, когда гигант почти уже заснул, он хрипло шептал и бормотал: «Господи, прости меня, прости меня, Боже…»
А Человек снова и снова прощал его.
Несколько часов спустя слуги так и не смогли уговорить Человека встать и потревожить спящего гиганта. Слуги подумали, что дело в бесконечном милосердии и сострадании Человека, бесконечной любви, побудившей всю ночь молиться о душе огромного хнычущего верзилы.
Но дело было не в милосердии и любви, а в страхе.
Человек не сомневался в том, что Джеку Ворону простятся его грехи.
Но кто простит его, Человека, за то, что он снова посылает беднягу к чудовищам?
Джек Ворон проснулся от невнятного кошмара на рейсе из Рима и взглянул на ангельское личико нового члена команды, отца Адама, спящего на соседнем сиденье.
«Милый парнишка, – подумал Джек. – Наверное, я погублю и его».
Затем Джек отправился спать, потому что какие угодно кошмары лучше, чем эта мысль.
– Мне нужен вампир, – в сотый раз объявил Карл Джоплин.
Кот сочно рыгнул. Аннабель положила мягкую белую ладонь на большое жирное плечо Карла и сообщила:
– Дорогой, я знаю.
Остатки Команды Ворона уже четвертый час сидели в баре аэропорта Монтеррея. Они пришли за час, чтобы разогреться перед встречей, и проторчали еще три, потому что опоздал самолет. Они представляли собой не совсем приятное зрелище.
Кот подумал, что это за исключением Аннабель. Она – всегда приятное зрелище, даже когда не в форме. Кот очень осторожно оперся локтем о край стола, сжал кулак, положил на него щеку и воззрился на Аннабель.
Он же знал ее всю свою жизнь… хотя нет, погодите-ка… а вот и неправда. Шесть лет. Нет, семь. Почти семь с тех пор, как ее муж, Бэзил О’Бэннон, основал «Вампиры Инкорпорэйтед». Она с тех пор не изменилась: все такая же пышная, симпатичная, почти блондинка, то ли за сорок, то ли за шестьдесят – ну и не разберешь, понятие возраста к ней не прилагается – и может перепить Господа Бога.