Она взяла трубку домашнего телефона, соединявшего ее комнату с кабинетом мужа и кухней.
– Рудольф! – сказала она. – Сейчас я посылаю к тебе господина Дембу. Пожалуйста, прими его вне очереди. Он обжег себе руки… Да… Так он сейчас придет.
Она повесила трубку.
– Идите же, господин Демба.
– Я, в сущности, пришел только для того… – Демба глотал слюну, подыскивая выражения. – Я хотел спросить вас, фрау Бекер, хотя сегодня еще не первое число: не могу ли я сегодня получить свое жалованье за месяц, потому что, видите ли…
Он смущенно замолчал. Фрау Бекер на мгновение задумалась, потом опять схватилась за трубку:
– Послушай, Рудольф! Заплати, пожалуйста, господину Дембе его месячное жалованье, когда он придет. Восемьдесят крон. Будь так добр. Хорошо? Мое портмоне сейчас не при мне.
Разбитый по всему фронту, вышел Демба из комнаты.
В передней стояли еще два малыша. Один из них уже прошел через чистилище и держал в одной руке бутерброд, а в другой яблоко. Мальчуган, стоявший рядом, беспокойно прислушивался к доносившимся из кухни звукам. Теперь, очевидно, приближалась его очередь. Внезапно он подхватил с пола обе свои связки шнурков для ботинок, быстро открыл парадную дверь и дал стрекача.
За ним проскользнул бесшумно Демба.
Оба помчались вниз по лестнице. На площадке первого этажа Демба остановился, сорвал с руки носовой платок и постарался засунуть его в карман. Когда это ему не сразу удалось, он швырнул его на пол и разразился проклятиями.
Доктор Рюбзам пришел первый. Ему недолго пришлось ждать. Дождь лил ручьями, и все прочие сошлись раньше обычного на ежевечернюю партию в буки-домино. В маленьком отдельном кабинете кафе «Турф», дверь в который была тщательно занавешена и охранялась мальчиком, сидело сегодня одиннадцать человек.
Рыжий почтовый чиновник был снова здесь, хотя накануне клялся, что в последний раз сидит за одним столом с этой бандой шулеров. Далее здесь были: коммивояжер, всегда бывший при деньгах, но уже два года искавший места; кельнер из одного ресторана в Пратере, проигрывавший здесь в свой выходной день чаевые, заработанные за неделю; фрау Сушицкая, бывшая сваха, всем известная в районе между Аугартенским мостом и звездой Пратера, в настоящее время занявшаяся сдачей внаем укромных временных квартир, но ничуть не брезгавшая также посредничеством по заключению кратковременных знакомств; деловой посредник, которого называли «вашей светлостью» – без достаточного, впрочем, основания, ибо свои проигрыши он выплачивал отнюдь не с княжеским хладнокровием; военный писарь, богохульно бранившийся на чешском языке, когда вместо него выигрывал кто-нибудь другой; «господин журналист», который на вопрос о том, в каких органах он сотрудничает, неизменно отвечал с отстраняющим жестом: «Во всех»; служащий сберегательной кассы, который появлялся со своим псом и своей подругой, приказывал мальчику подать псу объедки, а подруге – несколько изодранных газет, чтобы затем в игорном азарте совершенно забыть их обоих; и, наконец, Гюбель, опустившийся студент-медик, который еще не был доктором, и доктор Рюбзам, который давно уже не был доктором.