– Ты мне лучше скажи, откуда ты знаешь, что Хозяйка свечей снова играет в прятки, если ты ее не видел? Ты же не видел?
– Я видел его.
– Кого? – Как же с ним бывало иногда тяжело!
– Светоч. – Воронки в АЛёшенькиных глазах свернулись и превратились в две черные колючие точки. – Сегодня ночью я видел новый светоч. Он горел очень ярко. Тебе понравилось, Мирославовна?
– Мне? – Она сглотнула колючий ком, потрогала уже не волосы, а шею, которую сдавило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. – Почему мне?
– Потому что ты тоже его видела. Я видел, что ты видела. Все, кого она позвала играть в прятки, могут видеть…
– Где? – Мирослава уже знала – где, но все равно должна была спросить. Должна была проговорить этот свой ночной кошмар. И пусть выслушает ее не модный психолог, а деревенский дурачок, плевать! Главное – проговорить, сказать в слух о том, что ее пугает до дрожи в коленках.
– В башне. Светоч горел в башне. Он горел, а ты смотрела. У тебя красивая пижама. – АЛёшенька вдруг засмущался, отвернулся. – Я тоже смотрел.
– Почему?
– Потому что страшно и красиво. Потому что я тоже мог стать этим… светочем. Мы все можем.
– Кто – все?
– Все, кого она выбрала.
Мирослава набрала полные легкие воздуха, резко выдохнула, сложившись пополам. И плевать, что подумает про нее АЛёшенька. АЛёшенька и сам малость того… Одним ненормальным больше, одним меньше! Пока ясно только одно – свет на смотровой площадке башни ей не привиделся. Или привиделся, но не ей одной, а еще и АЛёшеньке. Умные книги и модный психолог не исключали возможность коллективных галлюцинаций, но сама Мирослава сомневалась.
– Мы особенные. Ты знаешь, Мирославовна? Ей нужны только особенные.
– Кому?
– Хозяйке свечей.
– Почему особенные?
– Наверное, потому, что они ярко горят? – АЛёшенька в задумчивости потер подбородок. Подбородок был волевой, а взгляд совершенно детский. АЛёшенька навечно застрял в детстве. Вот Мирославе удалось вырваться, а он застрял…
– А что еще ты видел? – спросила она. – Что-нибудь подозрительное?
АЛёшенька покачал головой.
– Я охраняю, – сказал строго. – Я не буду спать и буду охранять.
– От кого? От Хозяйки свечей? – Что это вообще за хозяйка такая?!
– От нее не спасешься. – АЛёшенька грустно улыбнулся. – Я буду охранять от остальных.
– От каких остальных?
АЛёшенька ничего не ответил, Мирославе показалось, что даже не расслышал ее вопроса. Мыслями он уже был где-то далеко. Ну, и ей тоже пора!
Перед тем, как уйти к себе, она прошлась по комнатам воспитанников. Все были на своих местах, возбужденные и заинтригованные. В детстве чужая смерть кажется чем-то не столько страшным, сколько интригующим. Как фильм ужасов.