Социализм. История благих намерений (Станкевичюс) - страница 213

Вклад иностранной помощи в победу над Третьим рейхом был высоко оценен советскими деятелями самого высокого уровня. Так, в записке председателя КГБ Семичастного в ЦК КПСС о настроениях маршала Георгия Жукова сообщается, что Жуков в беседе с сослуживцами сказал, что «нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну. Получили 350 тысяч автомашин, да каких машин!.. У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали. Разве мы могли быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью. А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии» [314]. Такие настроения подтверждал и Никита Хрущев в своих мемуарах. Он писал: «Я надеюсь, что моя точка зрения найдет отражение в исследованиях тех историков, которые попробуют объективно разобраться в обстановке, сложившейся в 1941–1943 гг. Впрочем, и в 1944–1945 гг. американцы многое нам давали. Уже после войны Жданов съездил в США, и мне сказали, что после этого по ленд-лизу мы получили мощный прокатный американский стан и этот стан решено смонтировать на заводе им. Ильича в Мариуполе, потом этот город назвали Жданов. Я туда съездил. На монтаже работали японцы. Монтаж был организован узлами, чтобы быстрее ввести стан в строй. Итак, мы получали от союзников оборудование, корабли, много военного снаряжения. Это сыграло важную роль в войне. Почти вся наша артиллерия была на американской тяге. Как-то, уже после смерти Сталина, я предложил: “Давайте все машины, которые мы производим, дадим нашим военным, потому что просто неприлично смотреть: идет парад, а тягачи – американские”. Почти вся наша военная техника, которая стояла в ГДР, тоже была на американских “студебекерах”. Это неудобно, это для нас позор. Уже сколько лет прошло, как кончилась война, а мы все еще ездим на американской технике» [389].

Можно сколько угодно восхищаться быстротой индустриализации при Сталине в 1930-е гг., считая это успехом социализма, о построении которого так долго мечтали утописты. Однако успех любого предприятия всегда нужно оценивать, соотнося затраченные на него ресурсы (издержки), потери, долговременные эффекты. В первую очередь нужно иметь в виду, что сталинская индустриализация, построенная на сугубо радикальных социалистических принципах (полное подавление частного рыночного производства, обобществление), весьма сомнительна. Если рост тяжелой индустрии, военно-промышленного комплекса, выпуска промышленной продукции и электроэнергии происходил и в 1900-1920-е гг., то не является ли дальнейший рост 1930-х следствием уже заданного курса, а не перехода к «первоначальному социалистическому накоплению»? Что, если сталинская политика не ускорила, а замедлила развитие? Во-вторых, примем во внимание падение антропометрических данных советских граждан, рождаемости и качества питания – это лучше всего свидетельствует о падении уровня их жизни. Россия потеряла из-за политики форсированной индустриализации и коллективизации миллионы граждан. Свыше 7 млн человек погибло только во время голода 1931–1933 гг. Возможно, что хотя бы при сохранении нэпа уровень жизни в 1930-е был бы выше, чем в 1913-м (к концу 1920-х он и был немного выше). Это значит, что начало 1940-х гг. Россия встретила бы с большей численностью населения, с более здоровой мужской и женской популяцией. В-третьих, надо понимать, что большевики проводили совершенно хищническую политику по отношению к собственным гражданам – продавали по завышенным ценам продукты питания, лишали их экономической свободы, свободы перемещения и мысли, использовали принудительный труд заключенных на стройках. Конечно, не все были такими идейными социалистами, неспособными идти на компромиссы. Например, будь у власти в те годы Николай Бухарин, все было бы по-другому (он являлся противником форсированной индустриализации и коллективизации, выступал за сохранение индивидуальной экономической деятельности в сельском хозяйстве). Но у власти оказались люди, являвшиеся убежденными социалистами, более чем Бухарин и ему подобные, возможно слишком увлекавшиеся «буржуазными теориями». В-четвертых, результаты жестокой индустриализации оказались не столь велики, если учесть демографические, финансовые и репутационные издержки страны и даже самого режима. СССР по-прежнему, как и Российская империя, нуждался в импортном снаряжении для солдат, в автомобилях, боеприпасах и т. д. Но если Российская империя не совершала экспериментов огромной ценой, то СССР проделал абсолютно авантюристский опыт над собственными гражданами. Этот факт, на мой взгляд, есть гвоздь в гроб мифа о великой стройке социализма при Сталине.