[294, с. 286].
Иерархи Церкви иллюзий не строили. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что после 1943 г. патриарх и другие иерархи предпочитали ставить в управление церковными территориальными единицами тех людей, которые получили образование еще в дореволюционной России и которые прошли через репрессии. В сущности, репрессии в биографии служили своего рода индикатором надежности кандидата. Аналогично с рукоположением новых священников, которых очень не хватало – приоритет отдавали тем, кто был репрессирован и работал в церкви в том или ином виде еще до революции – таким образом рукополагали не столько обученных и образованных, сколько обычных сторожей, певчих и других работников храма, может и не разбиравшихся в литургии и богословии, но бывших по-настоящему православными. Это, кстати, было причиной падения качества кадров в Церкви – многие профессиональные священники были просто убиты большевиками, а обучение новых образованных кадров затруднялось политической ситуацией в стране. Эхо этого ущерба, нанесенного когда-то коммунистами, слышно и сегодня.
Не оставались верующие «в долгу» перед атеистическим государством и до 1943 г. В одном только 1930 г. из 13754 крестьянских протестов, охвативших 2,5 млн человек, 1487 случаев были связаны с закрытием церквей и изъятием колоколов [294, с. 88]. Масштабы репрессий и численность сидевших в тюрьмах и лагерях клириков и мирян тоже говорит в пользу того, что люди не боялись большевиков и даже самой смерти. По-своему протестовали и уходом в подполье и таким феноменом, как «бродячее священство». Это были обычные священники, не имевшие прихода, но перемещавшиеся тайно от властей по селам и проводившие обряды и таинства в собрании верующих. Если священника не находилось, простые миряне даже могли найти такового среди любого крещеного прихожанина, который понимал что-то в богослужениях и таинствах.
Рост религиозности после 1943 г. доказывает, что вера никуда не девалась и что христиане были готовы выйти на богослужение даже в условиях сильнейшего за всю историю России давления на религию со стороны государства. На Пасху 19 апреля 1944 г. в Москве богослужения в 30 имеющихся храмах посетили 120 тыс. человек, в Московской области – около 148 тыс. В 1943 г. таких было всего 95 тыс. Основной контингент на службах тех судьбоносных лет состоял из женщин (75 %), пожилых (50 %), среднего возраста и молодежи 50 %, солдат и офицеров Красной армии. Присутствие военных на службах, особенно нуждающихся в духовной пище в годы войны, опровергает тезис, будто бы Красная армия была по существу своему атеистической или идейной. Присутствовали священнослужители и на фронтах отечественной войны, где