[369, с. 254–257]. Интересно, что выращивание сельскохозяйственных культур было представлено как «битва за хлеб», как это было и в других социалистических странах.
За импортом и экспортом строго надзирал Рейхсбанк, поскольку все годы нацистского правления Германия испытывала серьезный дефицит валюты, которую предполагалось тратить не на потребителей, а на военное возрождение. Валюта выдавалась по квотам, приоритет всегда сохранялся за военными. В 1936 г. были конфискованы в пользу Рейхсбанка все зарубежные активы, золото и валюта, находящиеся в распоряжении немецких граждан, что дало в иностранной валюте 473 млн рейхсмарок [369, с. 287]. Это полностью соответствовало пожеланиям Гитлера, высказанным им в «Меморандуме о четырехлетием плане» 1936 г.: «За этим (укрывательством иностранных активов. – А. С.) в некоторых случаях скрывается презренное желание на всякий случай иметь в своем распоряжении определенные зарубежные ресурсы, которые таким образом оказываются недоступны отечественной экономике. Я рассматриваю это как целенаправленный саботаж обороны Рейха и потому считаю необходимым, чтобы Рейхстаг принял два следующих закона: 1. Закон, предусматривающий смертную казнь за экономический саботаж, и 2. Закон, возлагающий на все еврейство ответственность за весь ущерб, причиненный германской экономике отдельными представителями этого сообщества преступников» [369, с. 296].
Достаточно крупные объемы валюты нацисты получили в качестве трофеев от оккупации Австрии. Австрийские совокупные объемы валюты и золота составляли 782 млн рейхсмарок, из них 345 млн принадлежало Австрийскому национальному банку [369, с. 326]. Все это отошло германцам в 1938 г., что было как нельзя кстати, ибо запасы конфискованных в 1936 г. накоплений граждан уже подходили к концу.
Другим способом получения валюты было т. н. «Соглашение Хаавара». В первые годы своего правления нацисты делали все возможное, чтобы заставить евреев эмигрировать из Германии. При этом большую часть имущества забирало государство (через «налог на эмиграцию»). Однако это соглашение было достаточно выгодным для немецких евреев (учитывая те обстоятельства, в которых они внезапно оказались). Договор представлял собой «сделку между властями Рейха и группой сионистских предприятий, базировавшихся на апельсиновой плантации Ханотеа в Натанье, на окраине Тель-Авива. В то время как британские власти подмандатной Палестины не пускали в страну иммигрантов, не располагавших достаточными финансовыми средствами, любому обладателю по крайней мере 1000 палестинских фунтов (1 палестинский фунт был равен 1 фунту стерлингов) был гарантирован свободный въезд по так называемой капиталистической визе. Смысл “Соглашения Хаавара” состоял в том, чтобы использовать данную лазейку. Согласно этому механизму, германские евреи в обмен на соответствующий взнос в берлинский фонд получали сертификат, удостоверяющий наличие у них палестинских фунтов в количестве, достаточном для получения заветной визы. В свою очередь, предприятия изХанотеа использовали средства берлинского фонда для покупки германских товаров на экспорт в Палестину. После того как немецкие товары были проданы еврейским или арабским покупателям, эмигрантам возвращали их деньги в палестинских фунтах. По сути, это соглашение гарантировало, что каждая рейхсмарка, вывезенная германо-еврейскими эмигрантами, будет компенсирована соответствующим экспортным заказом. По мере того как Рейхсбанк все строже контролировал расходование своих валютных резервов, “Соглашение Хаавара”, несмотря на незначительные размеры палестинской экономики, становилось одним из самых эффективных средств вывоза еврейского капитала из Германии. В целом этой схемой бегства из страны сумели воспользоваться 50 тысяч человек – каждый десятый из евреев, проживавших в Германии в 1933 г. С собой они вывезли 106 млн рейхсмарок, за которые получили ни много ни мало 5,5 млн палестинских фунтов. Таким образом, они переплатили сверх официального обменного курса (12,50 рейхсмарки за 1 палестинский фунт) всего 35 % – в то время как подавляющее большинство еврейских эмигрантов сумело взять с собой лишь ничтожную часть своих финансовых средств»