[360].
Французский террорист и главарь «Прямого действия» Жан-Марк Руйян, отбывший в тюрьме в общей сложности 24 года, утверждал: «Мы противостояли “холодной” войне и новорожденной неоконсервативной контрреволюции с ее остервенелым милитаризмом. Помимо прочего, мы довольно четко поняли, насколько сильно империалистическая агрессия против арабских стран и безнаказанность государства Израиль опираются на военизированное умиротворение населения в метрополиях. Здесь они держали свои базы для атаки и вынашивали идеологические концепции нового “республиканского” колониализма (“чистая” война, право на вмешательство, защита “цивилизованных” колонистов, криминализация любых повстанцев). Настолько, насколько мы смогли, мы попытались сломать их монополию на насилие. Ибо вместе с их экономической, финансовой, политической и идеологической монополиями она составляет главную опору для их диктатуры. Мы атаковали людей и структуры, связанные с империалистическими проектами, военные объекты НАТО, заводы по производству вооружения, представителей лобби по распространению ядерного оружия в прозападных странах, штаб-квартиры Интерпола и Международного валютного фонда» [300]. Следующая цитата дает нам некоторый ключ к разгадке – насколько современный радикальный исламизм может быть связан с предшествующими ему левыми террористическими группами: «Под антиимпериалистической борьбой мы понимали не какие-то общие принципы или дискуссии по поводу пустых деклараций или позицию, состоящую исключительно в поддержке чужой борьбы. Мы решили бороться не только против империалистической политики нашей собственной буржуазии в метрополии, но и прямо выступить на стороне революционеров “третьего мира” и совместными усилиями действовать против общего врага – международного капитала» [299].
Итак, набор вполне стандартный: борьба против империализма, реализация социалистической революции, в рамках которой на определенном этапе террор служит инструментом достижения своих целей. Особенно важным здесь является солидарность с исламским миром, представителей которых европейские красные террористы видели как «революционеров» и «врагов капитала». Для социалистов второй половины XX столетия население колоний (и, соответственно, бывших колоний), или «периферии», заменило классический пролетариат европейских стран, так как в условиях глобализации можно было выделить «капиталистический центр» и эксплуатируемые им регионы. Таким образом, классы фактически были заменены целыми странами, где одни угнетают другие. Средства существования красных боевиков 1970-1980-х были вполне «классическими»: похищения и ограбления банков – все те же «эксы» и теракты, которые проводили левые радикалы столетие назад. Впрочем, добавилось и кое-что новое, а именно финансирование из-за рубежа. Например, «Фракцию Красной армии» финансировала и обучала ГДР, что логично, учитывая деятельность этой организации на территории Германии. Итальянские «Красные бригады» получали деньги и оружие из Чехословакии и Палестины, причем обучение проводилось на территории Чехословакии, Сирии и в Северной Африке. Таким образом, терроризм перешел на новый уровень, став частью гибридной войны социалистических стран против «капиталистических».