— Да не нужны мне деньги. Есть что поесть?
— Ты знаешь, где холодильник, со вчерашнего дня ничего не изменилось.
Я молча встал, достал из холодильника пакет молока, два треугольных бутерброда и вернулся на своё место. Хм. Никогда такие не ел.
Следующие несколько минут мы сидели в тишине, занятые каждый своим делом. Моя новоиспечённая мачеха молча пила ароматный чай и почитывала какой-то романчик, элегантно держа книгу одной рукой, закинув одну ногу на вторую и слегка покачивая ею. Я глотал безумно вкусный бутерброд, запивая его шоколадным молоком, и молча разглядывал свою родственницу.
У отца неплохой вкус. Большая молочная грудь виднелась в глубоком декольте халата, едва прикрытые ореолы сосков, стройные ножки, полные губки на красивом молодом лице. Интересно, сколько ей лет? Около тридцати, но не больше тридцати пяти точно.
— Отец уже уехал. — Нарушила она затянувшуюся тишину. — Так что в школу сам пойдёшь, своими ножками. Не обломаются.
— Хорошо.
— Хорошо? Не истеришь, не ноешь, что тебе все должны? Ты никак приболел? Или у тебя критические дни, длиною в последние десять лет, закончились?
Блядь! Блядь! Блядь! Да откуда мне знать, как он себя ведёт? И какого хера она так разговаривает? Или у них так принято? Я сыплюсь на самых простых вещах. Нужно было выпасть из окна и сымитировать потерю памяти. Правда, не уверен, что это тщедушное тельце выдержит такое падение. Ладно, ещё посмотрю, может и разыграю эту карту.
— Что-то нет сегодня настроения, сцены устраивать. — Сделал я кислое лицо, демонстрируя своё состояние. — Но если хочешь посраться, могу плюнуть тебе в кружку, для начала. А там как пойдёт.
— Пожалуй, нет. Если можно хоть один день без этого всего, то я только «за».
— Ну и договорились! — Подтвердил я, смахнул крошки со стола и выбросил в корзину пустую пачку из-под молока.
— Странный ты сегодня. — Она подняла свои голубые глаза на меня, и внимательно всмотрелась в моё лицо. — Если б был девкой, я бы подумала, что ты залетела. Хотя… От тебя никто не залетел в школе? — И через секунду, не дав мне открыть рот, сама ответила на свой вопрос: — Неее. У тебя ещё и стручок, поди, не вырос совсем.
— Да пошла ты! Стерва! — Бросил я через плечо, и поспешил выйти из столовой. Эта ситуация напрягала меня своей нелогичностью, открытой грубостью и витающей в воздухе ненавистью. Не такой я себе представлял счастливую семью. Совсем не такой!
В спину мне раздался приятный женский бархатный смех:
— О! Теперь узнаю своего пасынка.
Фух! Кажется, выкрутился. Теперь понять бы, куда идти, где школа?