Несколько раз я всё же попытался скинуть её с себя, и ясно ощутит, как головка члена трётся между горячих губ. Тонкая полоска ткани трусиков уже всерьёз намокла и затерялась где-то между её губками, они раскрылись и молили, умоляли «Войди!». Глаза Николь закрылись, а лобик нахмурился, словно от нестерпимой боли.
Девушка сосредоточенно прислушивалась к своим новым ощущениям и словно забыла о моём присутствии, впившись в мои руки своими ногтями почти до крови и нежно приоткрыв свой ротик.
Ещё несколько моих «беспомощных» рывков под ней, несколько движений члена вверх-вниз по её горошине клитора, её судороги, тяжёлое дыхание, удивление в её распахнутых глазах, которыми она уставилась в моё лицо и понимание, что произошло. Её щёки покрылись краской стыда, губы раскраснелись, лицо горело.
Девушка резко спрыгнула с меня, всё ещё тяжело дыша, и принялась поправлять одежду.
— Майки, уже поздно. Прости. Тебе нужно идти. Прости! — Затараторила моя подружка, пряча глаза в пол.
— Да, засиделся я что-то. — Не стал я ей перечить и смущать ещё сильнее. — Пойду. Завтра увидимся?
— Не завтра! — Быстро поправила она меня. — Я позвоню.
— Пока, Николь!
— Пока, Майки!
Я вышел на вечернюю улицу в лёгкой растерянности. Вдохнул свежий прохладный воздух, взглянул на яркое окно комнаты девушки, и побрёл домой. Вот что это было? Мы заигрались, потом… потом она кончила? Так быстро? Похоже на то. Слышал, у подростков такое бывает, да и не только у них. Если долго воздерживаться, можно кончить от лёгкого толчка или касания. Особенно, если воздерживаться семнадцать лет! Я хмыкнул, и поправил своего неудовлетворённого дружка. Будет и у тебя праздник, дружище, не горюй!
Глава 12
Кровавое воскресенье
Домой я вернулся поздно. Побродил по ночному городку, поразмышлял. Пытался успокоить разбушевавшиеся гормоны и разобраться, что происходит. Почему я стал так зависеть от секса? Почему хотелось любить всех женщин одновременно, наслаждаться ими и дарить наслаждение им?
Не сказал бы, что в прошлой жизни у меня был богатый опыт, и я был великолепным любовником, скорее, наоборот. А здесь, это тело словно само знает, что и как ему делать, чувствует и требует. Ну да, тело! Одна часть тела, которой я в последнее время думаю чаще, чем головой!
Ни к какому определённому выводу я так и не пришел, списал всё на подростковые гормоны, на красоту и доступность здешних женщин, и на чистый, дурманящий воздух — у нас такого не было.
Мой дом уже спал, окна не светились, внутри было тихо и спокойно. Я тихонько прокрался в спальню Эли, разделся и нырнул к ней под одеяло, успев мельком удивиться, почему она сегодня спит в пижаме.