Большинство таблеток выглядели заурядно, как драже “M&M”, как фармакологический аналог разноцветных наборов скучных марок с портретами суровых монархов и отцов-основателей. Но, когда он дожидался сна, все время в мире принадлежало ему, и он как юный филателист тридцать лет назад изучал тысячи картинок, чтобы отыскать самые изящные, причудливые, вдохновляющие: подавляющие тошноту свечи “Ванс”, похожие на пастельных цветов снаряды из детской военной игры, таблетка от отеков “Наква” походила на хрупкую снежинку, успокаивающее “Кваллюд” – с инициалами, как кольцо с печаткой. “Декадрон”, применяемый в стероидной терапии, выпускали в форме праздничного колпачка, капсулы “Колэйс” сверкали, как рубины. Капсулы “Парал” – еще один седативный препарат – напоминали пузатые бутылки бургундского, а “Вициллин-К”, боровшийся с серьезными инфекциями, – крохотные страусиные яйца, помеченные, словно для ребенка-именинника, словом “Лилли”. “Антиверт” маркировали стрелолистом – как на окаменелости, “Этаквин” – окаменелостью-насекомым, а на “Теокине” была высечена буква – ее Цукерман счел руной. Капсулы “Даврон” для облегчения боли были в форме тюбика кукольной губной помады, таблетки “Фенафен” прикидывались малиновыми леденцами, по тем же заготовкам делали плацебо от всего, маленькую розовую таблетку “Талвин”. Но ни одно из этих средств – а Цукерман проглотил огромные дозы всех трех – не облегчало Цукерману боль так, как оксикодон, в который шеф-повар “Эндо лабо-раториз инк” добавлял немного аспирина, немного кофеина, немного фенацетина, присыпал щепоткой гоматропина терефталата, чтобы получился нежный, мягкий, бодрящий перкодан. Что бы с ним без него сталось? Молился бы на подушку доктора Котлера, а не разъезжал бы по городу в самый разгар вечера, когда до полуночи еще далеко.
Чтобы с земли уйти без боли, Китс изучал медицину (а умер, говорят, из-за плохой рецензии). Китс, Конан Дойль, Смоллетт, Рабле, Уокер Перси, сэр Томас Браун. Родственность призваний налицо, и это не перкодан его убалтывал, это весомые биографические факты. Чехов. Селин. Арчибальд Кронин. Карло Леви. У. К. Уильямс из Рутерфорда, штат Нью-Джерси…
Надо было огласить Бобби этот список. Но все они были врачами сначала, ответил бы Бобби. Нет, другие врачи отнесутся ко мне с недоверием, потому что я предпочел сначала стать писателем. Никто не поверит, что я смогу. Или что я всерьез. Как врач я буду вызывать то же подозрение, какое вызывал как писатель. А как же бедняги пациенты? Этот новый доктор, он написал “Карновского”, он не хочет лечить меня, а хочет узнать мою историю и поместить ее в книгу.