А когда кто-то спросил, что такое обыкновенный ум[276], он сказал: Подобно тому, как можно было бы называть обыкновенным слухом тот, который способен различать только звуки речи, а тот, который способен различать тоны, – уже не обыкновенным, но слухом владеющего этим искусством, так существуют определенные вещи, которые люди, не совершенно свихнувшиеся, видят в соответствии с обыкновенными возможностями. Такое состояние называется обыкновенным умом.
Молодых людей изнеженных нелегко обратить к разуму, – как и сыр крючком схватить[277]. А одаренные, даже если отвращать их, еще больше льнут к разуму. Потому и Руф чаще всего пробовал отвращать, прибегая к этому как средству испытания одаренных и неодаренных. Он говорил: «Как камень, даже если бросишь его вверх, понесется вниз в силу такого своего устройства, так и одаренный – чем больше отталкивать его, тем больше он тяготеет к тому, для чего по своей природе рожден».
7. С корректором свободных городов[278], который был эпикурейцем
Как-то пришел к нему корректор (а был то эпикуреец). – Нам, профанам, – сказал он тому, – пристало спрашивать у вас, философов, подобно прибывшим в чужой город у граждан и сведущих, что самое лучшее в мироздании, для того чтобы и мы тоже, разузнав об этом, отправились осматривать, как те – достопримечательности в городах. Конечно, что есть три сущности в отношении человека – душа, тело и внешний мир, против этого едва ли кто-нибудь возражает. Стало быть, ваше дело ответить, что самое лучшее. Что назовем мы людям? Плоть? И это из-за нее Максим отправился в плавание до Кассиопы[279], зимой, с сыном, сопровождая его?[280] Ради удовольствия плоти? – Тот ответил отрицательно и сказал: Ни в коем случае! – Не подобает ли быть серьезно занятым самым лучшим? – Более всего подобает. – Что же у нас лучше плоти? – Душа, – сказал тот. – А блага самого лучшего ли лучше или худшего? – Самого лучшего. – А блага души это то, что зависит от свободы воли, или то, что не зависит от свободы воли? – То, что зависит от свободы воли. – Значит, духовное удовольствие это то, что зависит от свободы воли? – Тот ответил утвердительно. – А само оно от чего возникает? От самого себя ли? Но это немыслимо. Ведь в основе его должна быть как главное условие какая-то сущность блага, достигая которую мы будем испытывать удовольствие в душе. – Тот соглашался и с этим. – Так от чего будем мы испытывать это духовное удовольствие? Ведь если от духовных[281] благ – вот и найдена сущность блага. Не может ведь благом быть одно, а тем, от чего мы логически испытываем воздействие, другое, и если главное условие не благо, следствие не может быть благом. Ведь чтобы это следствие было логическим, главное условие его должно быть благом. Но вы, несомненно, не его назовете, если вы в здравом уме, потому что вам придется назвать несообразное и с Эпикуром и с прочими вашими мнениями. Стало быть, остается заключить, что удовольствие в душе испытывается от телесного. Стало быть, в свою очередь, главным условием и сущностью блага оказывается телесное.